– Какой славный мальчуган. Словно один собрал все извращения.
– Тебе надо подзубрить про него перед Стиксом, чтобы ты была в теме. Я тебе привез несколько книг. Скажем так: с сегодняшнего вечера это твоя любимая личность.
– Все лучше, чем Джастин Бибер.
– А ты знаешь, что этот псих фотографировал себя во всех ракурсах с помощью замедлителя, спустив трусы до щиколоток и делая вид, будто привязан к дереву? – продолжил он. – Шарко мне сказал, что у Бекаро такой невинный вид, что ей и без исповеди грехи бы отпустили. Не понимаю, как она могла докатиться до такого.
Камиль сжала бокал в своих больших ладонях.
– Тут и понимать нечего, наверняка остаток совести удержал ее от падения вниз в последний момент. Людям нравится флиртовать с запретным, выбиваться из наезженной колеи подавляющего их общества. При моим ремесле я неоднократно видела, как люди приближаются к месту преступления, чтобы взглянуть на то, что невыносимо для глаз. И к тому же посмотри, эта книжка, «Пятьдесят оттенков серого», которая скоро выйдет у нас. Она оказалась настоящим феноменом, повсюду в мире уже занимает первое место на сайтах онлайн-продаж. И о чем же там рассказывается в итоге? Это история того, кто подчиняет, и того, кто подчиняется. Трах, садомазо, переступание черты. Этих Лесли Бекаро гораздо больше, чем кажется. Надо просто смотреть, что больше всего пользуется спросом в Интернете.
– Секс, опять и всегда.
– Секс, власть, деньги. Соедини это в одном человеке, и ты превратишь его в опасного хищника. Быть может, с типами такого рода мы сейчас и столкнулись.
Подошел официант, чтобы принять заказ. Николя выбрал эскалоп из меч-рыбы, а Камиль паэлью. Она шумно втянула в себя остатки своего коктейля. Голова у нее уже слегка кружилась. Но ей нравилось это новое ощущение: сознание, затуманенное алкоголем.
Им принесли еду. Они поужинали, выпив немного испанского вина. Николя свернул на деликатную тему любовных увлечений, но Камиль ее не поддержала: ей не хотелось говорить об этом, и Николя понял, что не стоит настаивать.
Пока они ели, она изредка поглаживала свою шею, ощупывала, искала пульс. И даже не сознавала этот безотчетный жест. Николя коснулся своей сонной артерии, почувствовал силу своего сердца.
– Может, тебе это покажется диким, но я решил отдать свои органы, если… со мной что-нибудь случится, – признался он. – Я еще никому об этом не говорил. Мы ведь полицейские, у нас рискованное ремесло, и важно поговорить об этом между собой, среди своих, так сказать. Ясно высказать нашу позицию по отношению к донорству органов.
– В том-то и проблема, – отозвалась Камиль. – Об этом не говорят. Больше половины органов, которые можно было бы пересадить, остаются неиспользованными из-за недостатка связей с общественностью. Половина, ты только подумай! Почки, сердца, печени в прекрасном рабочем состоянии. Это жизнь, которая попусту пропадает. Один донор может спасти пять-шесть человек, если правильно распределить его органы.
– Я думаю, что пугает не донорство само по себе, но мысль о планировании собственной смерти. Она – табу, люди не любят об этом говорить. И к тому же им не нравится представлять себе, как кто-то будет кромсать, обдирать любимое существо.
– Знаешь, когда людей спрашивают, большинство готовы пожертвовать свои органы. Это такой магический поступок – дар самого себя по ту сторону смерти, непрерывность жизни. Когда их спрашивают, согласны ли они на то, чтобы органы изъяли у их супруга или супруги, бывает, что они еще соглашаются, но это уже гораздо труднее, возникает необъяснимое чувство какого-то надругательства над покойным, страх потревожить его, осквернить. Но стоит перейти к детям, как включается настоящая блокировка. Они почти систематически отказываются.
– Хотя все мы чьи-то дети…
– Вот именно, это и создает проблему. Однако родители, которые отказываются отдать органы своего умершего сына, обрекают чьего-то другого ребенка на смерть. Обвинять этих людей – не решение, но реальность такова. Грубая, жестокая.
Она провела пальцем по краю бокала из-под коктейля, собрала сахар и положила себе на язык. Потом, осознав свой жест, убрала руку и пристроила ее на краю стола.
– Чтобы покончить с этой крайне веселой темой, поделюсь с тобой правдивым анекдотом, который мне рассказал врач – координатор пересадок. Думаю, эта история резюмирует проблему. Один мужчина сорока трех лет погибает в результате аварии на мотоцикле. Его жена не препятствует донорству органов, к счастью, они об этом говорили, и муж сам того пожелал. Его сердце досталось молодому человеку тридцати трех лет, холостому, который без этого органа, подоспевшего в последний момент, умер бы через неделю…
У Камиль был дар завораживать, Николя слушал не шевелясь.
– Все проходит успешно, счастливчик, оправившись после операции, снова ведет нормальную жизнь, вовсю ею пользуется. Но вдруг ужасный удар судьбы – через два года на бензозаправке он внезапно умирает от разрыва аневризмы. – Она щелкнула пальцами. – Раз – и нет человека.
Николя поджал губы, потом сказал:
– Возможно, ему было суждено умереть. Судьба его и настигла.
– В самом деле, как такое не подумать? Настигнут своей судьбой, да… Короче, его мозг умирает, но не органы. Сердце снова можно пересадить, тем самым подарив жизнь другому человеку. Ты представляешь судьбу… этого сердца? Ну, догадайся.
– Родители отказались отдавать органы своего сына?
– Верно угадал. Но можно ли так уж на них сердиться? Ведь тут мы касаемся всей сложности донорства органов, этики, да всего, чего угодно. Я даже слышала недавно, что какой-то муж, отдавший одну из почек своей жене, после развода хотел забрать ее обратно.
Николя не мог сдержаться и рассмеялся. Он в смущении поднес салфетку к губам, но его грудь тем не менее продолжала сотрясаться.
– Извини. Я знаю, тема серьезная, но…
И он рассмеялся еще пуще. Это начиналось в самом низу живота, он ничего не мог с собой поделать. Его глаза увлажнились.
– Отличная история. Это же надо, разведенный мужик решил забрать свою почку вместе с кофеваркой!
У него был заразительный смех, и Камиль попалась в эту ловушку. Она тоже с наслаждением засмеялась, не обращая внимания на соседей, которые оборачивались на них. Они были вдвоем, только вдвоем, им было хорошо, они чувствовали себя свободными, а остальное их не заботило.
Неудержимый смех в конце концов прошел. Они еще поговорили немного за чаем (Камиль положила в чашку безумное количество сахара) – и на серьезные темы, и на более легкие.
Зал опустел, атмосфера способствовала расслабленности. Из бара, где они заказали последний бокал, доносилась тихая, приятная музыка. С наступлением темноты слова все чаще уступали место улыбкам, взглядам, потом Николя склонился к ней и нежно поцеловал.
И тут же смущенно отстранился:
