Они добрались до РБЦ через час. Кругом торчали подъемные краны и велись строительные работы. Из земли посреди больничного центра вырастали всевозможные металлические каркасы. Жак Левалуа и Паскаль Робийяр приехали почти сразу за ними. Николя пришлось признаться им без всяких обиняков: он, Люси и Камиль провели ночную операцию, которая провалилась. Левалуа новость изрядно задела.
– Я всегда считал, что мы одна команда, – заявил он.
– Так и есть, – отозвался Белланже. – Я… Я сожалею, не думал, что это дело обернется провалом.
– Провалилось или нет, это ничего не меняет.
Левалуа был явно зол. Робийяр попытался всех успокоить и примирительно поднял руку:
– Ладно, говори имена тех, кого надо допросить. Сейчас не время ссориться.
Жак Левалуа в конце концов успокоился. Четверо сыщиков распределили список между собой, примерно по пять подозреваемых на брата, чтобы встретиться с ними и разузнать о них побольше, убеждая себя, что виновный в исчезновении Камиль, скорее всего, не явится на работу.
Это было вполне исполнимо и могло сработать быстро и хорошо. Николя хотел в это верить.
– При малейшем подозрении или сомнении немедленно созваниваться. По мере возможности проверяем алиби на месте и не контактируем с потенциальными подозреваемыми, если они отсутствуют, чтобы не встревожить нашего КП. Все готовы? Тогда удачи.
Через минуту они разделились.
Николя оставил за собой Кристофа Пуарье, того, кто был в полицейской базе данных за нападение. Так что он сразу направился в отделение физической реабилитации инвалидов и задал вопрос в регистратуре. Удостоверение криминальной полиции (набережная Орфевр, 36) немедленно открывало все двери. Поэтому через пять минут его направили к начальнику отделения. Не повезло, Пуарье уже пятнадцать дней находится в отпуске и должен вернуться только на следующей неделе.
– Я знаю, что он забронировал себе съемное жилье дней на десять где-то на юге, – сказал начальник, – но не могу вам сказать, в начале или в конце отпуска. Хотите, я попытаюсь с ним связаться?
– Нет, лучше не надо.
Врач сообщил, что Пуарье проживает в нескольких километрах от Орлеана и, насколько ему помнится, не носит обручального кольца. Хороший работник, серьезный, без особых проблем.
Да, он имеет доступ к служебным компьютерам, как и многие тут. Да, он работает также по ночам, у него скользящий график. Николя достал фотографию отрезанной головы (у Люси, Жака и Паскаля тоже имелись свои копии) и показал врачу.
– Как по-вашему, способен он сделать подобное?
Тот сглотнул слюну и замотал головой:
– Ни за что в жизни. Да я и не понимаю, как бы он смог…
И все в таком духе. Николя задал ему еще несколько вопросов, но в конце концов оставил его в покое. Из этого типа больше ничего нельзя было вытянуть.
Плохое начало.
Однако продолжение для капитана полиции оказалось удачнее. Из семи оставшихся работников – он оставил себе сначала восьмерых – четверо явились на службу вовремя, имели алиби на вчерашний вечер, которые Белланже смог проверить довольно быстро, и не проявляли никакой особой нервозности. Двое других на весь отпуск уехали с семьями за границу, а последний мало того что тоже был в отпуске, так еще и значился инвалидом и не мог передвигаться без костыля.
Решительно из этих восьмерых только Кристоф Пуарье представлял интерес.
Около полудня четверо полицейских собрались возле своих машин. Результат забега: ни один из подозреваемых, кому надлежало явиться в понедельник утром на работу, не пренебрег перекличкой. После первого тура оставалась неуверенность насчет четверых отпускников, поскольку было неизвестно, чем те занимались во время отдыха. Однако полицейские располагали их домашними адресами.
– Отлично, – сказал Николя, разворачивая карту на капоте машины Люси. – Все четверо живут неподалеку. Тот, кого мы ищем, наверняка один из них и готов психануть. Предлагаю действовать группой, чтобы избежать всякого риска. Начинаем с Пуарье.
– Предполагаю, что у нас по-прежнему нет судебного поручения? – спросил Левалуа.
– По-прежнему. И я должен вам сказать, что мне недавно звонил Ламордье, когда увидел, что в общем зале пусто. Он прямо булькает, так раскипятился, только что не взорвался. Так вы со мной или нет?
– Мы с тобой, – сказал Робийяр.
Люси сразу же согласилась, но для Жака Левалуа это было труднее, хотя он в конце концов тоже примкнул к группе. Они отправились во Флёри-лез-Обре. Кристоф Пуарье обитал в маленьком домике в центре города. Прямоугольный фасад, зажатый между парикмахерской и чьим-то другим владением, старые окна, ноздреватый кирпич. Николя Белланже постучал в дверь. У него в горле застрял комок. Его сопровождал Жак Левалуа, а Робийяр и Люси Энебель остались немного позади, в нескольких метрах от них и держались начеку.
Открыла молодая женщина. Очень загорелая, лет, наверное, двадцати пяти. Николя показал свое удостоверение, держа другую руку поближе к рукоятке своего оружия.
– Национальная полиция…
Из-за ее спины появился мужчина в пижаме и с загипсованной рукой.
– Полиция? А что случилось?
Николя посмотрел на руку в белесой колодке, испещренной мелкими рисунками. Вся его уверенность улетучилась в мгновение ока. Он сразу же понял, что взял неверный след.
– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, – сказал он все-таки.
Кристоф Пуарье заметил поодаль Левалуа и двух других полицейских:
– Что-то серьезное?
– Мы ведем расследование, связанное с орлеанским РБЦ, ищем одного подозреваемого. Вы не подскажете, когда вам наложили гипс?
Женщина его опередила.
– В прошлый понедельник мы поехали кататься в горы на внедорожных велосипедах, – пояснила она. – Спуск со стороны Серр-Понсона. Кристоф упал и сломал запястье, хотя все могло окончиться гораздо серьезнее. Вернулись мы вчера, но гипс он носит со вторника.
– А нельзя ли взглянуть на медицинские документы, которые удостоверяют повреждение? И больше мы вас не задержим.
Она принесла требуемую справку. В глубине души Николя был разочарован. Что касается Люси, то она вздохнула, когда они подошли к своим машинам.
– Начинаю сомневаться, – сказала она. – Быть может, мы ошибались с самого начала.
– Давайте все-таки верить в успех, – отозвался Белланже, взглянув на часы. Он вполне сознавал, что каждая секунда на счету. – Мы сейчас как раз попали под действие закона максимальных неприятностей. Но в конце концов мы его вычислим.
Только один из трех последующих допросов занял чуть больше времени, поскольку подозреваемый, санитар-холостяк, не располагал алиби на вечер воскресенья. Он утверждал, что заснул на своем диване около одиннадцати вечера. При этом был в состоянии подробно рассказать о развлекательной передаче, виденной по телевизору в то самое время и которая оказалась также любимой передачей жены Робийяра, подтвердившей его слова. К тому же быстрый осмотр жилища (без малейшей официальной бумаги) не позволил обнаружить ничего подозрительного, а поведение подозреваемого выражало скорее его готовность к сотрудничеству.
