Пепел. Слой по меньшей мере десяти сантиметров толщиной.
Все сгорело. Оставались только четыре стены. В свете его импровизированного фонарика танцевала лишь невесомая серая пыль. Она облепила слизистые оболочки носа, сетчатку глаз.
Шарко повернул назад. В горле першило. Ему больше нечего было искать в этой дыре.
Поднимаясь по ступеням, он вдруг резко застыл.
В дверном проеме, разрезая проникавший оттуда свет надвое, вырисовывался какой-то силуэт.
Высокий, мощный. С топором в руках.
Потом вслед за первым появился и второй, тоже вооруженный, но только карабином.
А потом и еще один…
58
Камиль Прадье жил за городом, в частном кирпичном домике. Зады его сада выходили в поля, а перед ним тянулась муниципальная дорога, затерявшаяся в этой глуши. Дом был окружен прекрасно подстриженными, как, впрочем, и сад, кипарисами. Очевидно, Прадье умело обращался с любым режущим инструментом.
Держась начеку, Люси и Николя вошли в сад. Все ставни были закрыты, а отсутствие какой-либо машины на подъездной дорожке и под навесом свидетельствовало о том, что дома никого нет. Капитан приложил ухо к входной двери. Ни звука. Позвонил, потом несколько раз постучал кулаком. Безуспешно.
Люси обошла вокруг дома:
– Сзади ничего.
– У него наверняка есть машина, – сказал Белланже. – Никого нет. Проклятье!
Он раскинул мозгами, походив быстрым шагом взад-вперед перед входной дверью.
– Прадье может вернуться сюда когда угодно, – сказал он наконец. – Так что я останусь здесь, а ты дуй в РБЦ. Если он там, в контакт с ним не вступай, а сразу звони мне. Если его там нет, попытайся убедиться, что это действительно тот, кто нам нужен. Он был у Стикса, это коллекционер. Может, в его лабораторном компьютере найдутся какие-нибудь фотографии. А может… он хранит в лаборатории какие-то следы своих жертв. Найди мне что-нибудь.
Он бросил взгляд на экран мобильного телефона.
– Сеть тут ни к черту, ну да ладно. Остаемся на связи по телефону.
– А если он появится?
Белланже посмотрел Люси прямо в глаза:
– Я разберусь.
Его взгляд и тон показывали, что он не отступит. Когда Люси садилась в машину, он бросил:
– Я облажался, сразу подключив тебя к расследованию. Ты была еще не готова.
Люси стало обидно до слез. Он только что вонзил ей нож в сердце. Она ничего не ответила и отвела взгляд.
Молча включила зажигание. Ее руки дрожали на руле.
Через четверть часа она добралась до орлеанского РБЦ. Обогнула стройплощадку и оказалась за главным корпусом. Ничто не указывало на местонахождение анатомической лаборатории, но, спросив дорогу у какого-то врача, она в конце концов отыскала стоящее немного в стороне здание. Ветхий параллелепипед без окон с сероватым фасадом. Справа асфальтированная дорожка вела к воротам гаража с двумя красными крестами и предупреждением между ними: «Только для сотрудников, имеющих разрешение».
Люси проверила, на месте ли оружие, и, встав перед застекленной дверью, нажала на кнопку домофона. Через минуту ей открыл мужчина в обычной одежде, без белого халата. Загорелый до корней волос. Лет, должно быть, сорока.
– Да?
Люси показала ему свое удостоверение:
– Я хотела бы получить у вас кое-какие сведения.
Затем осмотрительно поинтересовалась:
– А вы, собственно, кто будете?
– Альбан Кутюр, патологоанатом и директор лаборатории. Вам повезло, что я тут с раннего утра сижу, – разгребаю накопившиеся бумажные дела. Только что из отпуска вернулся. Обычно лаборатория по понедельникам закрыта. Входите.
Люси поколебалась долю секунды, но последовала за ним. Внутри явно было на пять-шесть градусов меньше, чем снаружи. Дверь за ней закрылась. Рядом обычная регистрационная стойка, прямо напротив распашная двустворчатая дверь, как в больницах, и за ней – коридор.
– Так чем могу помочь? – спросил Кутюр.
– Извините, но нельзя ли мне сначала взглянуть на ваше удостоверение? Хочу убедиться, что вы именно тот, за кого себя выдаете.
Он с любопытством посмотрел на нее:
– Секундочку.
И исчез за дверью. Люси нащупала рукоятку пистолета. Директор появился снова, с удостоверением, которое протянул ей:
– Вот, пожалуйста.
Люси проверила:
– Спасибо… Я бы хотела поговорить об одном из ваших сотрудников, Камиле Прадье. Я заезжала к нему домой, но там его не оказалось. Может, он в отпуске?
– Нет-нет…
– Вы можете как-нибудь связаться с ним?
– Честно говоря, нет. Насколько я знаю, у Камиля нет мобильного телефона, он их не любит. А что случилось? Какие-то проблемы?
Нет мобильного телефона… Вот и первое, что его роднит с Луазо.
– Мы наводим справки обо всех здешних сотрудниках с инициалами КП. Кто-то, выходивший в Интернет с сервера вашего центра, замешан в уголовном преступлении…
Наступила пауза. Кутюр нахмурился:
– То, что вы говорите, довольно любопытно. Когда я приехал сюда в пять часов утра, внизу, в подвале, горел свет. Так что я спустился. И к своему большому изумлению, застал там Камиля.
– Что он там делал?
– Поднял решетку одного из баков с формалином, а это значит, что он собирался что-то делать с хранящимися там телами. Похоже, я его удивил… не меньше, чем он меня. Он сказал, что ему не удалось заснуть, вот он, дескать, и решил этим воспользоваться, чтобы подытожить все данные – его компьютер, кстати, был включен – и сделать полную инвентаризацию, потому что решил взять отпуск. Хотя он его никогда не берет. Короче, все эти объяснения показались мне очень невнятными. Он вернул решетку на место и быстро ушел. Вид у него при этом был какой-то нервный, но я не обратил внимания. Камилю часто случается работать либо очень рано, либо очень поздно.
– Где находится его компьютер?
– В подвале.
– Можно взглянуть? Осмотреть его рабочее место? А заодно и эти… тела?
– Осмотреть тела? Зачем?
Люси показала ему фотографию с отрезанной головой.
– Вот зачем. Возможно, имейл с этим фото был отправлен с его компьютера. Присутствие Прадье в лаборатории сегодня в пять утра и тот факт, что он в это время прикасался к трупам, наводит на мысль, что он хотел избавиться… от чего-то. Возможно, что тела, которые мы ищем, все еще здесь, в этих стенах, а ваше неожиданное появление, очевидно, сорвало его планы. Их можно опознать по татуировкам на затылке. Буквы, цифры… Это вам что-нибудь говорит?
