— Можете одеваться, оку-сан. Спасибо.
Таня вскочила и принялась натягивать одежду. Разумеется, ей хотелось, чтобы эта позорная процедура как можно скорее завершилась, кроме того, воздух был довольно холодным, а солнце вновь затянула белесая пелена.
Я подошел к Мотояме.
— Ты знаешь, Акира, если бы я мог, я убил бы тебя.
Он ответил уже без улыбки:
— Самурай на твоем месте давно попытался бы это сделать. Или совершил бы харакири. Но Таня — не жена самурая, чтобы понять такой поступок.
Я не стал развивать дискуссию. Мы с Таней не смотрели друг на друга. Даже когда Мотояма пригласил нас завтракать, ели в полном молчании. Сасими — и без того далеко не самое вкусное, на мой взгляд, кушанье, а после всего происшедшего кусок вообще с трудом шел в горло.
… Часа через полтора запищала рация. Мотояма надел наушник, выслушал сообщение и сказал мне:
— Иди, встречай своего сэмпая. На горизонте моторка.
Глава V
Сегодня волны были повыше, чем вчера, а лодка у Сэйго (в ней, кажется, сидел именно он) размерами немногим уступала «Прогрессу». Походила она на корабельную шлюпку и приводилась в движение одним подвесным мотором, но, видимо, довольно мощным. Человек в лодке управлял им довольно ловко — без всяких дистанционных управлений, держа в руке румпель.
Такэути заметил меня, потому что помахал рукой (я тоже поднял одну руку — левую, думая, что наш с Сэйго «харагэй» сработает). Лодка проскочила взад-вперед под берегом, я подошел к наиболее безопасному, как мне показалось, месту, годному для высадки и развел руки в стороны. Теперь Сэйго в любом случае должен был догадаться, что происходит неладное.
Такэути направил лодку перпендикулярно урезу воды, снизил скорость и через несколько секунд суденышко ткнулось носом в берег. Набегающая сзади волна крепко поддала в корму, и лодка буквально выскочила из воды на сушу, цепляясь винтом заглушенного мотора за камни.
Я подскочил к носу, потянул его на себя, мешая отступающей волне потащить лодку обратно в море, и тут Сэйго, широко улыбаясь, выскочил на берег. Мы обменялись крепким рукопожатием и даже обнялись. При этом я успел произнести: «Здесь Акира, Таня под угрозой. Извини, не могу иначе». Сэйго, не меняя довольного выражения на лице, сказал: «А я уже все понял… Против кармы не пойдешь…»
Мы втащили лодку так высоко, как только могли и, когда Сэйго извлек из нее рюкзак со своим инвентарем, двинулись к лагерю бандитов. Такэути делал вид, что он ничего не подозревает, неся какую-то ерунду и размашисто жестикулируя, а у меня, признаться, на душе скребли уже не кошки, а сущие тигры.
Когда из ложбинки, к которой мы подходили, вышли три бандита во главе с Мотоямой, Сэйго даже отшатнулся. Играл он свою роль, надо сказать, здорово.
— Это ты чего? — спросил он меня, словно бы не ожидал подобного подвоха. И принялся громко браниться по-японски, поминая «тикусё» почем зря.
Приблизился Мотояма.
— Здравствуй, Сэйго. Я думаю, ты не будешь возражать, если в присутствии наших гостей мы будем говорить по-русски?
Теперь Такэути опешил по-настоящему.
— Твои русские приятели тоже попались. Они прибыли вчера, и мы уже разобрались с точным местом нахождения клада. Так что не придеться терять время. Ты и Андрей, вроде, оба инженеры? Думаю, вам будет полезно сменить умственный труд на физический. Я уже кое-что объяснил Андрею, но могу повторить и тебе: то, что мы сейчас сделаем, пойдет на благо в первую очередь Японии… Если ты голоден, сасими и чай готовы. Если нет — идем на место прямо сейчас.
Когда со своего наблюдательного поста спустился сидевший там бандит, мы всемером двинулись строго на запад — в лагере остался только повар. Татьяну, конечно, никто специально не звал, более того, я даже попытался намекнуть на то, что незачем бить ноги на каменистом грунте, но она лишь дернула плечом.
Пройти предстояло больше четырех километров. Примерно на полпути, когда пологий подъем к вершине древнего вулкана стал совсем плоским, Мотояма остановился и что-то сказал одному из своих сообщников, показывая пальцем на землю.
— По-моему, здесь они будут принимать вертолет, — негромко произнес Такэути.
Спустя еще какое-то время Мотояма что-то сказал парню с канистрой в руках, и тот быстрым шагом направился к югу. Уж не в сторону ли гейзера, черт возьми?
Чем дальше мы шли, тем чаще Акира сверялся с картой и компасом. Он удовлетворенно кивал головой и подавал нам знак идти вместе с ним дальше.
Не так уж мало идиотских ситуаций можно было насчитать в моей жизни, но теперь происходило нечто особенное. Сейчас я видел, какой цепью ошибок, ложных выводов и припадков паранойи представляла собой вся эта история с омамори, который действительно ни мне, ни вообще кому бы то ни было не стоило вскрывать. И уж конечно, дедушке Владимиру Маскаеву совсем ни к чему было забирать этот сувенир себе. Бог судья следователю НКВД, тем более, что мой дед выполнял свой долг так, как он это понимал, но зариться на чужое ему, конечно, не следовало. И вот оно, духовное наследство многих поколений самураев, вернее, то, что сами японцы иногда называют «ками», достало-таки сейчас всех нас: и меня, и Татьяну, и Сэйго, и даже Лену Кирюшину, поехавшую к своему Хигаси залечивать душевные травмы… И зря Татьяна удивляется — Ленка, коль скоро она так тонко чувствует зов своей азиатской крови, узнав правду о том, где и как пересеклись пути наших предков, конечно, больше не может испытывать ко мне теплых чувств. Даже если в глубине души и хочет…
— Где-то здесь, — сказал Мотояма по-русски и что-то добавил для своих.
Оба его помощника разошлись в разные стороны и двинулись параллельно нашей основной группе. Мотояма решил обозначить окружность, внутри которой нам с Сэйго придется вести раскопки, чтобы обогатить клан «Акатацу».
— Кусо кураэ!
[17] — послышался вдруг вопль одного из бандитов, шедшего справа от нас. В этом крике слышались одновременно дикая злоба, досада и что-то похожее на ужас — так мне, во всяком случае, показалось.
Все повернулись в его сторону. Молодой якудза, изрыгая энергичные фразы, показывал пальцем на землю впереди себя. Что за черт?
Разумеется, все, не исключая и нас — троих невольников — подошли к тому месту, на которое показывал бандит.
Да, не удивительно, что этот человек так завопил. Трудно даже передать, что почувствовал я, когда увидел, на что наткнулся он.
Перед нами была яма. Довольно широкая и глубокая: примерно шесть метров на полтора, аккуратной такой формы, вроде как воронка от бомбы. Но с первого же взгляда стало ясно, что яму вырыли с использованием более мирных средств. Рядом с ней аккуратным отвалом возвышалась куча вынутого грунта. На дне лежал серовато-белый бумажный клочок.
