Немая сцена длилась где-то с полминуты. Потом Мотояма негромко сказал что-то своему помощнику. Тот спрыгнул в яму, поднял обрывок и вылез на поверхность с трофеем, который держал двумя пальцами — бумажку кто-то использовал по очень конкретному назначению.
— «Асахи», — сказал он, — протягивая бумажку Акире. Тот побрезговал ее взять, но, прочитав что-то еще, вдруг негромко засмеялся. Сообщник швырнул клочок обратно в яму.
— Ну, господа, — произнес Акира. — Мы опоздали. Эта газета, — показал он нам в сторону ямы, — вышла в свет ровно одиннадцать дней тому назад.
— Что это значит? — спросила вдруг Таня.
— Это значит, что наши конкуренты — хатамото, или как они там сейчас называются, здесь уже побывали и оставили нам такой своеобразный привет… Если верить масштабу, яму вырыли как раз в том самом месте, где мог находиться клад Танаэмона. Они его выкопали, оку-сан.
В лагере царило уныние. Вернее, унывали в основном бандиты, нам троим от того, что клад достался тайной службе, было как-то ни холодно, ни жарко.
Мотояма нервно курил, глядя вдаль. Я полагал, что в этой затее далеко не он главный — его босс сидит где-нибудь в Саппоро или даже в Токио и ждет доклада об успешном завершении предприятия. Интересно, что ждет этого типа?
— Кажется, я ошибся, когда сказал, что кусунгобу больше никогда не будет использован по своему прямому предназначению, — мрачно сказал Акира, обращаясь к нам. — Такэути-сан, вам никогда не предлагали быть секундантом при сэппуку?
— Нет, — отозвался Сэйго. — Я не дворянин. Вот мой друг Андрей — тот барон Дзётиин. Но я не думаю, что он согласится.
— Как — барон Дзётиин? — удивился Мотояма. И перевел взгляд на меня. — Неужели это правда?
— Это ошибка, Сергей, — сказал я. — И почти что роковая. Мой дед не был японским летчиком. Омамори оказался у него совершенно случайно.
Мне не хотелось вдаваться в подробности той истории, да еще при Мотояме. Какая бы ни была сейчас обстановка, но то, что Сэйго назвал меня своим другом, меня просто поразило — от азиата такое, как мне было известно, не часто услышишь.
— А я, признаться, не удивился бы, — сказал гангстер. — В нем есть что-то самурайское… Впрочем, мое происхождение не позволяет мне прибегнуть к харакири, поэтому оставим это.
Вдруг послышались торопливые шаги, и в ложбинку вбежал парень с канистрой, которого Мотояма послал, как я подумал, к гейзеру. Канистра была явно пустой, парень встревоженно что-то болботал.
— А, плевать… — лениво произнес Мотояма. — Он говорит, что источник воды неожиданно иссяк… Мы случайно нашли на острове гейзер с горячей водой, пресной и очень чистой. Теперь он закрылся. Ну, нам он все равно теперь ни к чему…
Акира поднялся и удалился к палаткам, чтобы посовещаться с сообщниками.
— Господа якудза в серьезном затруднении, — сказал я.
— Похоже на то… Они разве не пользуются металлоискателем?
Я объяснил. Сэйго пожал плечами.
— Это очень плохо, что источник иссяк, — заметил он. — Сейчас они, наверное, вызовут вертолет и улетят. А нас оставят здесь умирать от жажды. В таких случаях, как я слышал, у них принято экономить патроны.
Таня тяжело вздохнула.
— Ну, а если бы источник остался? — спросил я.
— Тогда бы нас пристрелили. А ты как думал? Якудза свидетелей не оставляет. Конечно, Мотояма — сам уже мертвец, жить ему остались считанные дни, но нам-то от этого не легче…
— Погоди, — сказал я. — Это наоборот, к лучшему. Можно ведь попробовать удрать отсюда…
— Лодок нам не видать как своих ушей. И даже если бы и были у нас были спасательные жилеты, что с того? Когда я плыл сюда, то видел вот такой плавник. — Он показал. — Считается, что на севере Японии не бывает опасных акул, но когда эта тварь кружила вокруг, мне проверять подобное утверждение совсем не хотелось…
Вдруг вернулся Мотояма. Да не один, а с помощником, у которого имелся пистолет-пулемет. Акира присел на циновку рядом с нами, стрелок встал поодаль.
— Мы подумали и решили, что стали жертвами ошибки. Причем не только мы, но и наши конкуренты. Видимо, они каким-то образом узнали содержание текста из омамори, но он ввел их в заблуждение точно также, как и нас. Скорее всего, они поняли, что потратили время и средства впустую, и ушли… Скажу вам честно: если я вернусь с острова с пустыми руками, мне конец. Поэтому нет никакой несправедливости в том, если чуть раньше к предкам отправитесь вы. Но у меня возникла одна неплохая мысль. Можно сделать так, что никто из нас не отправится к ним. Вполне возможно, что клад по-прежнему здесь, только мы не видим моря за волнами. Мои друзья уже думают. Если они ничего не придумают через час, этот симпатичный молодой человек пристрелит одного из них — повара. Еще через час — следующего. Впрочем, он будет думать и сам, потому что тоже стоит в очереди — его застрелю я. Думать будете и вы, господа. Если через час ничего не будет придумано, вы, Такэути-сан, отправитесь туда, где водяные демоны делают отпечатки лиц утопленников на панцирях крабов… Вместе с поваром. Еще через час придет ваша очередь, Андрей. Еще через час… Но, я думаю, до этого не дойдет.
Мотояма вдруг резко повернулся и отошел в сторону. Усевшись на циновку, спиной к нам, он уставился куда-то вдаль и замер.
— Он сумасшедший, — сказала Таня.
— Нет. Он якудза, — возразил Сэйго. — И он верит, что не пройдет и часа, как кого-то озарит идея. Причем, он в первую очередь полагается на кого-нибудь из вас.
— Почему? — спросила Таня.
— Мы все, кроме вас двоих, японцы. А у представителей нашей нации из-за известных исторических особенностей ее развития притуплен страх смерти, присущий европейцам. Поэтому на вас больше надежды. Ладно. Вы можете думать вместе, но я буду думать сам. И, пожалуйста, не отвлекайте меня — мне ведь отпущено меньше времени, чем вам.
Сэйго закурил сигарету, захватил с собой одну из циновок и не спеша отошел метров на двадцать. Там он улегся на спину и принялся думать.
— Не могу… Не могу… — пробормотала Таня. — Ведь они же не люди, Андрей… Все, даже твой Сэйго. Это какие-то автоматы, роботы! Без души, без эмоций даже!
— У них у всех есть душа, Таня, — возразил я. — Правда, такая, которая нашему с тобой пониманию недоступна. Они в самом деле проявляют гораздо меньше эмоций чем мы, но при этом действуют как будто нелогично, что, вроде бы, противоречит одно другому. То ли это такая своеобразная диалектика, то ли просто притворство.
— Ладно, хватит. Дай-ка мне сигаретку, я тоже хочу подумать, что тут может быть.
Я тоже закурил (хотя известно, что перед смертью не надышишься!) и стал напрягать мозги. Но в голову лезли мысли, совсем не имеющие отношения ни к кладу проклятого Танаэмона, ни к наследству самураев… Точнее, прямого отношения. Вспоминалось, как мы с Сэйго выманивали журнал у моей соседки (сейчас это казалось детсадовской игрой), как заглядывали в Интернет, наивно полагая, что там можно получить ключ к любой загадке, как просиживали штаны в библиотеке университета в Саппоро…
