— Это лава! — крикнул я, поражаясь тому, что как-то в один миг сумел обрести речь. И в этот же миг нас обдал страшный жар. Не знаю, каким уж образом мы сумели выскочить из этой ямы, потому что со стороны кратера уже текла, приближаясь к ней, темно-красная жижа.
Этот прыжок отнял у нас те силы, какие успели к нам вернуться. Стоя на карачках, мы втроем наблюдали, как дымящаяся лава приближается к яме. Поток шел параллельно трещине, и туда стекала часть его с гудящим грохотом. А края трещины медленно, но верно смыкались, хотя один из них теперь был заметно ниже другого.
Над кратером, который, как мне показалось, слегка подрос за счет подъема прилегающей к нему части склона, стоял столб черно-серого дыма. Он поднимался к сгустившимся тучам, низвергавшим потоки дождя, и там, высоко вверху, то и дело сверкали молнии, сопровождаемые громом, впрочем, не перекрывающим рев, несущийся из кратера.
Лавовый поток начал заливать яму с той стороны, где валялось разбросанное золото. Бандит даже дернулся было, увидев, что драгоценные монеты вот-вот накроются раскаленным красным языком. Жар становился все нестерпимее, и мы стали отходить прочь, обдирая ладони и колени об острые камни, потому что встать на ноги сил еще не было…
Рядом с компрессором валялась здоровенная глыба, которой тут раньше не наблюдалось. Она дымилась и испаряла падающие на нее капли дождя. Из-под каменюки торчали ноги в камуфлированных штанах, и я содрогнулся, представив, что могло случиться, если бы эта бомба шлепнулась к нам в яму.
Чем дальше отходили мы от кратера, тем легче было идти. Скоро мы уже ковыляли на полусогнутых, как вдруг кто-то из японцев (кажется, бандит) сообразил, что мы ползем в сторону, противоположную лагерю. Действительно, мы тащились к юго-западу, в направлении расселины с закрывшимся гейзером. Назад двигаться было опасно — там нас ждали лавовый поток и трещина, посему мы решили обогнуть вулкан с западной стороны и двинуться к лагерю по южному берегу…
Это был самый кошмарный поход в моей жизни (rem — без абзаца)Японцы с тревогой поглядывали в сторону моря, но оно, хоть и стало довольно бурным, вроде бы не внушало опасений. Наверное, раз извержение сопровождалось лишь локальными толчками, настоящего цунами можно было не ждать — вода пока что не собиралась отступать от берега и обнажать дно, чтобы потом вернуться многотонной и многометровой массой, сметающей все на своем пути. Вот тогда взрыв вулкана будет неизбежным. Только мы его уже не увидим.
Опасаясь неприятных сюрпризов со стороны природы, мы как-то позабыли о вертолете. И только когда из-за камней послышался треск выстрелов и нам пришлось залечь, стараясь вжаться в землю. Вспомнили о конкурентах.
Бандит повел себя странно. Он весело рассмеялся. Я подумал было, что у него слегка двинулась крыша, но он перекинулся парой слов с Такэути, и мой компаньон согласно кивнул головой. Как оказалось, японец смеялся над конкурентами, еще не знавшими и даже не подозревавшими о том, что «Каплю Солнца», также, как впрочем, и золото, им уже вряд ли удастся найти и забрать себе…
Гангстер достал револьвер (пистолет-пулемет, видимо, остался в яме), проверил барабан и, припадая к земле, пополз вперед. Я и Сэйго его не интересовали. Он знал, что мы ему не опасны, также как и то, что не в состоянии ему помочь.
Из-за валунов затявкала автоматная очередь, высекая искры из камней рядом с распластавшимся телом молодого якудзы. Тот лежал не шевелясь, и я уже подумал, что его пригвоздили, как вдруг он извернулся и, откатываясь в сторону, произвел два выстрела. После этого очередью из-за валуна уже никто больше не поливал.
Зато из-за другого укрытия принялись палить без передышки. Мне показалось, что бандита задело, но он успел переместиться поближе к мертвой зоне и произвести несколько выстрелов. Наконец автомат замолк, но японский мафиози продолжал лежать рядом. Выстрелов более не было слышно, только ревел вулкан позади нас.
— Задело его, — произнес я.
— И при этом сильно, — заметил Такэути. — Если он их пришиб, значит, там есть автоматы. Надо вооружаться!
И двинулся на четвереньках вперед. Я последовал за ним, полагая, что если кто-то из противников остался при оружии, то нам будет однозначный каюк.
Якудза еще дышал, когда мы к нему подошли, но уже находился без сознания. Похоже, в него попало не меньше четырех пуль: две — в грудь, две — в живот.
— Не жилец, — сказал Сэйго.
За ближайшим камнем лежал труп японца в летном комбинезоне, сжимающий в руке пистолет-пулемет, такой же или очень похожий на те, какими были вооружены и мафиози. Рядом с другим мертвецом, одетым по-походному, валялась автоматическая винтовка неизвестной мне модели.
Отсюда хорошо просматривалась низина, рядом с которой Мотояма выбрал площадку для посадки вертолета. Сейчас вертолет лежал в этой низине, завалившись набок. Лопнувшие, искореженные лопасти несущего винта как нельзя красноречивее указывали на то, что трудно рассчитывать на скорый подъем аппарата в воздух. Ни одной живой души не находилось поблизости.
Мы вооружились (я — пистолетом-пулеметом, Сэйго — винтовкой) и побежали в сторону лагеря. Мне было страшно обнаружить, что с Таней случилось непоправимое, но я старался об этом не думать.
Однако, мы не преминули подойти к вертолету и заглянуть внутрь. Сэйго довольно воскликнул, когда увидел какой-то увесистый сверток оранжевого цвета с четырьмя черными иероглифами на поверхности.
— Это что? — спросил я.
— Спасательный плот. Такие я видел во время службы в силах самообороны. Подобными вещами нельзя пренебрегать, когда у тебя земля под ногами горит…
Когда до обоих холмов осталось рукой подать, а демонический рев вулкана превратился в отдаленное рокочущее ворчание, я положил оружие на землю и попросил Сэйго прикрыть меня в случае чего… Сам пошел в ложбинку, надеясь на то, что дисциплинированный бандит-японец никуда не ушел, но и не счел, принимая во внимание творящееся на западе, отсутствие вызова по рации сигналом к убийству заложницы…
В лагере не никого не было. Я несколько раз крикнул «Таня!», но пустые палатки только лишь разевали пологи, не сообщая о том, куда делись обитатели.
Вот теперь я точно понял, что значит отчаяние. Ни разу еще с того момента, как я увидел на острове Мотояму со товарищи, не приходилось мне испытывать такого ужаса пополам с безысходностью… Из транса меня вывел Сэйго:
— Они могут быть только в одном месте.
Я как-то сразу понял, что он имеет в виду. Лодка! Лодка Сэйго, которую бандиты не удосужились прострелить также, как нашу!
Я за этот кошмарный день вымотался до предела, Сэйго, надо полагать, не меньше. Но эти три километра до берега мы преодолели меньше, чем за полчаса.
Здесь был примерно такой же берег, как и на противоположной, северной, стороне острова. Невысокий обрыв сменялся пологим участком суши, плавно уходившим в море. На этом участке находилась сейчас моторка Сэйго, которую изо всех сил, раскачивая и тряся, пер к воде единственный из оставшихся в живых бандитов.
