Генерал встал, следом поднялся Кривошеев.
— Константин Сергеевич, не подведите. В ваших руках будет жизнь бойцов. Их кровь нам с вами не смыть с рук, — по-отечески твердо, но с надеждой и уважением закончил генерал.
Месяцем позже на ПВД 180-го мотострелкового полка
Наспех организованная церемония награждения затягивалась.
— Постановлением Президиума Верховного Совета СССР, — произнес гнусаво партийный лысоватый мужчина, склонный к полноте, — за образцовое исполнение интернационального долга и достигнутые при этом положительные результаты командир роты разведки 127 гвардейского полка гвардии капитан Кривошеев Константин Сергеевич награждается медалью «За боевые заслуги».
Зачитывающий был гражданский неопределенного возраста и национальности, совсем не выделявшийся из серой массы таких же мужичков партийного аппарата Советского Союза. Эдакая чудаковатая масса, затянутая в костюмы однообразного покроя из грязно-серой ткани, с зажатым под мышкой портфелем, словно именно там сосредоточены все секреты Родины.
Положив портфель, мужчина толстыми пальцами неловко нацепил медаль на грудь Кривошеева, при этом искоса поглядывая на свою поклажу, к которой никто из присутствующих в импровизированном зале не проявлял интереса.
Для того чтобы поддержать боевой дух и придать афганской войне смысл, государство отмечало бойцов Советской Армии, шедших долгой и трудной дорогой к победе, наградами. И хотя каждый боец понимал, что главная-то награда — это жизнь, все же получить медаль было всегда приятно.
Есть что обмыть, а значит, можно опрокинуть легально стакан-другой отличного русского самогона, приготовленного в каптерке начальником склада прапорщиком Иванко из пайкового сахара, предназначенного бойцам, и никто за это не накажет. На войне солдату больше нечем снять стресс, а заодно и прогнать накопившиеся страх, усталость, боль.
Итак, эта врученная награда, как часть большого спектакля, поставленного Лубянкой, в котором капитан органов безопасности Кривошеев играл роль войскового разведчика, давила на грудь.
— Служу Советскому Союзу! — отчеканил капитан.
Но на душе было неспокойно. Прошло полтора месяца с момента его приезда в Афганистан, а он не только не вычислил крота, но и провалил запланированную специальную операцию. И цена провалу — жизнь солдат разведывательно-диверсионного отряда, попавшего в засаду моджахедов. Получается, что Кривошеев подвел не только начальника Управления, но и — что угнетало больше всего — бойцов.
«Руки в крови!» — свербело в голове.
Кривошеев попытался прогнал неприятную мысль.
«Есть еще время! — твердил он сам себе, — я вытащу этих ребят, обязательно, во что бы то ни стало!»
В его уме стал складываться план оперативной комбинации, в случае успешного исхода которой будет разоблачен засевший в пункте временной дислокации 180-го мотострелкового полка крот. А значит, будут спасены бойцы разведывательно-диверсионного отряда ГРУ. И он прекрасно понимал, что действовать нужно решительно и без промедления, не теряя ни минуты еще имевшегося в запасе времени.
Сбежав от царившей на базе суеты и вернувшись в комнату и бросив кожаный планшет на аккуратно убранную постель, капитан Кривошеев сел за рабочий стол и, вооружившись листами бумаги и карандашом, стал обдумывать оперативную комбинацию.
Основную идею как нельзя лучше описывала поговорка: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». И Кривошеев сделал карандашом на чистом листке бумаги первую запись: «Организовать застолье. Приурочить к церемонии награждения». Противодействия этому со стороны руководства полка не будет: повод для любого военного вне зависимости от чина и должности святой. У плана был только один недостаток: Кривошееву придется пить наравне со всеми, а этого ему не хотелось: разыгрывая комбинации, важно оставаться трезвым и мыслить здраво.
Фраза «Три стакана» была дважды подчеркнута, и после нее стояло несколько восклицательных знаков.
Необходимо было выявить крота, выпив не более трех стаканов.
Дальше Кривошеев набросал список из десяти имен офицеров руководящего звена полка.
«Почему именно они?» — спросил он сам себя.
Потому что к секретной информации рядовой офицер не мог быть допущен.
Данные о маршрутах движения колонн снабжения и вооружения — их могли знать начальники продовольственной части, складов арттехвооружения и гаража. О боевых заданиях, помимо начальника полка, был осведомлен его помощник по оперативной работе и командиры рот. Под номерами восемь и девять в списке появились представитель авиационного полка и начальник медицинской службы — те, кто знал о летных заданиях.
Немного поразмыслив, Кривошеев записал также и фамилию начальника финансовой части.
«Кто знает», — рассудил он.
Отложив в сторону лист и откинувшись на спинку стула, Кривошеев закрыл лицо ладонями, погрузившись в мысли: необходимо было более детально обдумать комбинацию, проанализировать каждого офицера, попавшего в список.
* * *
Уже вечером командир роты разведки Кривошеев Константин Сергеевич, а также несколько офицеров руководящего звена полка, которых он выделил как возможных предателей, уселись за быстренько организованным столом в одной из казарм пункта временной дислокации. Порезали крупными ломтями колбасу, сделанную полковым шеф-поваром Михалычем из потрохов местной живности, хлеб, поставили кастрюлю с невесть откуда добытой картошечкой, понятное дело, по ящику отличного самогона и тушеной говядины из запасов начальника продовольственного склада.
В тот день прилично набравшиеся офицеры Советской армии говорили о многом. Вспоминали боевых товарищей, которых потеряли на бесчисленных полях сражений, тех, с кем делили паек и патроны в операциях. Пили за победу, здоровье и удачу каждого, за тех, кто не вернулся с поля боя, и говорили о простом человеческом счастье, как вернутся домой к своим семьям.
— Нет у меня семьи, — понуро сказал Кривошеев, — нет батьки, нет мамки. Детдомовский я.
И выпил стакан самогонки.
«Раз», — сосчитал про себя Константин.
Больше трех стаканов Кривошеев себе сегодня позволить не мог, и это он помнил. За завесой праздника он реализовывал оперативную комбинацию по разоблачению крота, который месяцем ранее сдал вышедший на спецзадание разведывательно-диверсионный отряд.
— Товарищи офицеры, — между тем сказал Константин, чуть поморщившись после выпитого стакана, — я, капитан Кривошеев, проставляюсь по случаю награждения медалью «За боевые заслуги».
Сев на свое место под аплодисменты приглашенных гостей, Кривошеев почувствовал, как начальник финансовой части, расположившийся рядом, ободряюще похлопал его по плечу, на что просто кивнул в знак благодарности.
Разливающий тут же наполнил стаканы самогонкой.
