— Вы звоните оттуда?
— Оттуда, — ответил я. — Это срочно. Личное… Я прилетел из Германии.
— А, понимаю… Сегодня суббота. Он ходит к мессе. Может, вы застанете его после семи вечера в церкви Воскресения Христова. Знаете, это русская церковь. Скажите таксисту, чтобы отвез на авеню Мухаммеда Пятого. Рядом с банком… Иначе он привезет либо в синагогу, либо к грекам…
— Спасибо, — сказал я и повесил трубку.
Православные арабы существовали в Тунисе. И место, куда они ходили, по выражению неизвестного мне Харуджа, «на мессу», я знал. Принимая во внимание мою увечность, это минут сорок по бульвару Бургибы и ещё десять-пятнадцать минут после поворота налево на Мухаммеда Пятого.
Я снова поднял трубку телефона, набрал номер мадам Ганнибал, бывшей «принцесс Курнин», и услышал, как она сказала мужу в записи на автоответчике:
— Гэнни, я у массажистки, вернусь около шести. Поскучай немного…
Дождавшись сигнала записи ответного послания, я ответил:
— Это Базиль д'Этурно подслушивал. Я прикатил с острова Фунафути… Поищите на карте, возможно, это не займет много времени… Мне нужно повидаться с кем-то из вас. Я напротив, в гостинице, телефон 328–883, комната шесть. Может, поужинаем? Свободен для вас до шести и после восьми вечера.
Я повесил трубку.
Кроме Слима, мне мог понадобиться ещё один человек. У Ганнибала в конторе крутилось много подручных, в том числе и из охраны.
Третий звонок я сделал в представительство «Аэрофлота». Завтра в полночь вылетал аэробус Ил-96-300, рейс из Сан-Паулу, в Тунисе промежуточная посадка. Прибытие в Шереметьево в 7.30 утра московского времени. Я попросил забронировать билет.
— Запросто, — сказала дама. И, записав мое французское имя, отозвалась с похвалой: — Вы хорошо говорите по-русски…
3
Лет пять назад в Нарве эстонский констебль, листая паспорт, выданный мне Ефимом Шлайном для рабочего, назовем это так, проезда на «Вольво S40/V40» из Калининграда в Псков, спросил:
— Следуете транзитом?
Я кивнул. Он продолжил допрос:
— Вы, кажется, умерли два месяца назад? Хотите, чтобы похоронили на родине?
Он вернул бумаги, отдал честь и я уехал, лишний раз подивившись чухонскому чувству юмора. Когда в Пскове, сдав машину кому положено, я и сам полистал свой гражданский документ, пришлось уже не дивится, а хвататься за мобильный телефон. На 24-й странице паспорта под банковской отметкой об обмене 9 августа 1993 года старых рублей на новые стоял второй штемпель о том, что такой-то такого-то числа — действительно два месяца назад — умер в Первой градской больнице Москвы. Фотография на паспорте, стоит ли говорить, была моя, подлинная.
Технические мелочи похожи на минные поля. Мелкая неосторожность или неосмотрительность взрывает при первом же контакте с теми, чья работа и заключается в том, чтобы отслеживать мелочи. И взорвет непременно, если охотник расставляет ловушки намеренно, гонит вас на минное поле мелочей или выманивает из укрытия, как гиену на падаль.
В Праге я работал на чужой территории без предварительной подготовки и тыловой поддержки, однако получил через Милика опосредованную информацию, что нарвусь на перехват Виктора Ивановича. В Тунисе же я готовился к прыжку в туман, не ведая, с какой высоты и куда.
Ваэль эль-Бехи, агент по продаже гольф-курсов, — православный араб и ходит в церковь, Праус Камерон знает о его связи с покойным Цтибором Бервидой… Вот и все, что мне известно о предстоящем контакте.
Мягкая попытка вербовки, предпринятая Камероном перед границей между Чехией и Германией, могла означать переход к более серьезной, говоря профессиональным языком, разработке моей персоны в Тунисе. Десять тысяч долларов — мелочь. И расписка за них тоже мелочь. Подлавливать наемников на деньгах — все равно, что буддистов на сексе. Для первых наличные, а для вторых совокупление на шкале моральных оценок находятся где-то между приемом пищи и испражнением. К тому же Камерону нужен не я. Его цель Шлайн. Праус вполне, я думаю, разобрался, что я стремлюсь к одному вытащить Ефима. И он захочет, чтобы я вытащил его к нему в лапки…
Какая же ловушка меня ждет?
Давая покой ноге, я валялся на кровати и смотрел по телевизору передачу «Второй антенны» из Парижа. Словно нарочно — черно-белое кино про Ханой пятидесятых, бои в дельте Красной реки и бомбежки Хайфона. Конечно, показали проход легионеров, сдавшихся под Дьенбьенфу…
Отец, а теперь и я, — мы всегда оказывались на проигравшей стороне. Всегда. Без исключений.
Какая же ловушка уготована мне Праусом и Виктором Ивановичем в Тунисе?
Успешной — для охотника — бывает прежде всего та ловушка, что не вызывает у жертвы никаких подозрений. Это первое условие. Второе: она ставится там, где её нельзя ни обойти, ни обезвредить, ни нейтрализовать. Учитывая мое внезапное появление в Тунисе, здешняя ловушка многоразовая, существует давно, и ею пользуются. Это третье условие.
Наводка на агента по продажам гольф-курсов подпадала под все эти пункты.
Героями, как говорится, не рождаются. Психологический эффект ловушек, в которые ещё не попался, ощутимо парализует. Мне доводилось бывать в роли охотника, и я хорошо знаю, что упертый и грамотный преследователь в состоянии довести будущую жертву до такого параноидального шока, что жертва сама является с чистосердечным признанием, не совершив ещё ничего плохого.
Ожидание засады само по себе изматывает. Страшишься любого контакта, любого шага и, даже если все проходит хорошо, считаешь, что вот-вот наступит провал. Здоровый страх перерастает в патологию, естественный оборонительный инстинкт подавлен, и ты принимаешься себя же разрушать… Случается и худшее. Усталость вдруг притупляет чувство опасности. Становишься лунатиком на коньке крыши.
Йозеф Глава на Алексеевских курсах ехидно говоривал, что тотемным символом спецслужб следует считать паука. Избравший ремесло шпиона уподобляется мухе, присевшей на его паутину. Он подползет однажды, этот паук, может, и не скоро, но подползет, он уже получил сигнал по паутинке, что лакомое блюдо готово, и явится, обязательно явится с пастью, полной кислотного желудочного сока…
Профессор, читавший предмет «Разведка и контрразведка как факторы национального подсознания», умел внушать страх и отвращение к своему будущему у каждого из слушателей.
Но он же говаривал: где черти спешат, ангелы боятся и шагу ступить. Суетные и торопливые, наплевав на страх, иногда, конечно, добиваются успеха. Но они не могут служить моделью. Англичане признаны лучшими разведчиками потому, что любая операция, какой бы короткой по времени ни предполагалась, спланирована ими заранее. Генетически, как утверждал Йозеф Глава. В отличие от американцев, русских, немцев и остальных, британцы занимаются профессиональным шпионажем пять веков. Они лучше других готовы для действий на уровне как подсознательного, в силу традиции, так и сознательного, то есть искусства разработки операций. И наносят удар в точно рассчитанное время, с заранее взвешенным балансом затрат, включая людей, и выгод.
