— На данный момент я, — бодрым голосом ответил он. Слово «старший» из ее уст прозвучало весьма неплохо…
— Я по поводу разбойного нападения, — заявила гражданка, смирившаяся, верно, с возрастом «старшего». Чего тут придираться: в нынешнее время так много молодых людей появилось на начальнических должностях, что просто диву даешься. Уполномоченные, комиссары… Даже в наркоматах заседают такие молодые люди, что впору подумать, что в правительство их взяли прямо с гимназической или студенческой скамьи. Вот и этот, «старший», верно, вчерашний студент.
О-хо-хо, ну и времена настали…
Гражданка вздохнула и проследила за тем, как «старший» достал из ящика стола бумагу, положил ее на стол и, быстро очинив карандаш перочинным ножиком, записал посередине листа:
Протокол
Ишь, без ошибок записал… Грамотный!
— Будьте добры, представьтесь, пожалуйста.
Еще и вежливый…. И такие при новой власти встречаются.
— А вас как зовут? — подняла на него глаза пожилая женщина.
— Простите, я не представился, — спохватился Жора. — Агент уголовного розыска Стрельцов Георгий Фомич.
— Александра Александровна Угрюмова, — представилась женщина.
— Род занятий? — продолжил допрос Жора.
— Я — секретарь Ермоловой, — ответила Угрюмова и мельком глянула на агента уголовного розыска. Но тот, как она и предполагала, никак не отреагировал. Поэтому Александра Александровна уточнила: — Актрисы Марии Николаевны Ермоловой.
— Той самой Ермоловой?
— Да, той самой, — не без гордости, но сдержанно ответила Угрюмова. — Народной артистки республики…
— Ее что… убили? — осторожно, слегка понизив голос, спросил Георгий.
Александра Александровна вздрогнула и с негодованием посмотрела на агента уголовного розыска. Какая бестактность! Вот так, без сочувствия и благоговения, спросить, не убили ли великую Ермолову? Откуда у них, столь молодых, такая черствость души? А поначалу-то какое приятное впечатление произвел.
Сама Александра Александровна являлась истовой и даже фанатичной почитательницей таланта Марии Николаевны Ермоловой. Было время, когда она хаживала за актрисой по пятам, и однажды Ермолова, выйдя из своего особняка, заговорила с ней. У Александры Александровны от накативших эмоций подкосились ноги, и она едва не грохнулась на булыжную мостовую Тверского бульвара. Хорошо, что ее поддержал супруг Ермоловой, известный на Москве адвокат и присяжный поверенный Николай Шубинский. Вот было бы дело, если бы она разбила о мостовую лоб в благоговейном экстазе!
Прошло немало времени, прежде чем Мария Николаевна стала считать Угрюмову своей подругой. А та, сделавшись из почитательницы актрисы ее товаркой, уже буквально ни на шаг не отходила от Ермоловой.
Скоро пришло время, когда Мария Николаевна уже не могла обходиться без помощи Александры Александровны. Угрюмова стала для нее секретарем, экономкой, медицинской сестрой, сиделкой… Ведь в быту Ермолова была совершенно беспомощна. Прямо как малый ребенок.
Александра Александровна покупала продукты и готовила для нее завтраки, следила за ее гардеробом, являлась неким посредником и связующим звеном между ней и мужем, поскольку жила актриса с ним формально, лишь ради детей, и редко разговаривала с ним лично. А еще Угрюмова занималась детьми Марии Николаевны и их гувернерами и гувернантками, всегда сопровождала ее в гастрольных поездках, в том числе и заграничных, а когда Ермолова ушла со сцены и никого не желала принимать у себя, она была единственным человеком, кроме детей и внуков, кого великая актриса хотела видеть.
Жила Ермолова все там же, в своем особняке на Тверском бульваре. Ее, конечно, уплотнили, подселив товарищей из «ответственных работников», но звание народной артистки позволило ей сохранить за собой несколько комнат на антресолях. Кроме того, за ней осталась дача в подмосковном Владыкино, где она жила летом и осенью, едва ли не до первых заморозков. Конечно, вместе с Александрой Александровной. Поздней осенью они с Угрюмовой возвращались в особняк на Тверском бульваре, и длинными зимними ночами Александра Александровна читала Ермоловой переводные немецкие романы, заменяя в них печальные моменты на счастливые, чтобы народная артистка, ставшая сентиментальной и слезливой, лишний раз не лила слезы над сценами с неразделенной любовью и гибелью главных героев, что нередко случалось…
Всего этого Жора, естественно, не знал, но замешательство посетительницы все же заставило его немного затушевать свою прямоту. Он сдержанно кашлянул в кулак и немного виновато произнес:
— Простите, но наш отдел занимается преимущественно убийствами. Поэтому я так и спросил…
— Нет, Марию Николаевну не убили, слава тебе господи, — продолжая негодовать, ответила Александра Александровна. В какой-то момент она хотела перекреститься, но раздумала, осознав, что милиция — не самое подходящее место для крестного знамения. — На нас, вернее, на меня было совершено разбойное нападение. — Угрюмова перевела дух и добавила: — Вы, как мне сказал ваш дежурный, занимаетесь не только убийствами, но и такими нападениями.
— Они были вооружены? — быстро отреагировал Стрельцов.
— А как же! Именно вооружены. А вы что, хотите сказать, что ваш дежурный ошибся и привел меня не туда? Вооруженными преступниками занимается кто-то другой?
— Нет, гражданка Угрюмова, — заторопился с ответом Жора. — Наш дежурный привел вас именно туда, куда надо. Я и весь наш отдел как раз и занимаемся убийствами и вооруженными ограблениями. Итак, слушаю вас очень внимательно…
— Так я и говорю: на дачу Марии Николаевны Ермоловой было совершено разбойное нападение, — начала Угрюмова. — Я приехала, чтобы приготовить все к приезду Марии Николаевны, и тут врываются эти… — Она замолчала, видимо, подбирая подходящие слова.
— А когда это произошло? — воспользовавшись наступившей паузой, спросил Стрельцов.
— Вчера вечером, — ответила Александра Александровна.
— Где находится ваша дача? — задал очередной вопрос Жора, что-то записав в протоколе допроса.
— В селе Владыкино, — сказала женщина.
— В каком часу ворвались налетчики?
Угрюмова только пожала плечами.
— Ну, до девяти вечера или позже? — попробовал уточнить Жора.
— Позже, — не очень уверенно ответила пожилая женщина. — Я ведь на часы не смотрела.
— Хорошо, продолжайте, пожалуйста, — попросил Стрельцов.
— Я приехала днем, чтобы приготовиться к приезду Марии Николаевны. Летом Мария Николаевна часто любила приезжать во Владыкино, чтобы отдохнуть от городской суеты. Она подолгу жила на даче вместе с сестрами и детьми, иногда едва ли не все лето и даже часть осени, когда у нее не было спектаклей. Дача во Владыкине небольшая, но в ней нередко бывало столько гостей, что некоторым из них приходилось спать на веранде. Когда еще был жив батюшка Марии Николаевны, то она вместе с ним и своими сестрами…
