Только чудом мы не сломали себе шеи на крутых ступенях. Достигнув основания лестницы, Ирен, как и обещала, чиркнула спичкой.
Пинк, похожая на увешанного безделушками сорванца в юбке, достала свечу.
Через мгновение трепещущий огонек уже освещал наши лица.
– Что вам удалось обнаружить? – деловито спросила Ирен.
– Нечто очень странное – и жуткое.
– Хорошо, – кивнула примадонна. – Не хотелось бы устраивать весь этот маскарад впустую. Рассказывайте.
– Это винный погреб, – начала Пинк. – Как мне сказали – один из лучших в Париже. Сюда спускается только сомелье, да и то нечасто. Те вина, которые собираются подать в скором времени, хранятся наверху, в более приятном глазу месте, но б́ольшая часть запасов находится здесь.
Пока она говорила, я почувствовала прохладное дуновение сквозняка у себя на щеке.
Ирен подняла свечу над головой. Свет выхватил из темноты низкие арки старинного погреба и непроницаемую тьму за ними. На каменном полу рядами стояли огромные деревянные бочонки. Вдоль стен тянулись деревянные полки, на которых тускло поблескивали донышки бутылок. Здесь все дышало стариной и кладбищенским спокойствием, будто вино не просто хранилось, но было похоронено здесь, глубоко в недрах холодной, испещренной меловыми отложениями и устричными раковинами земли.
И хотя я не являюсь почитательницей спиртных напитков, здесь я почувствовала присутствие некоего особого духа: духа самой Франции, впитавшего в себя века виноградарского искусства, многие поколения простых и благородных семей, революций и битв за свободу, равенство и братство.
– Здесь. – Пинк устремилась куда-то в темноту. – Я нашла это здесь.
Посмотрев на грубые каменные плиты пола, еще хранившие следы вытесавших их кирок, я вспомнила о том, что во многих монастырях производили редкие спиртные напитки, и мое воображение тут же услужливо нарисовало фигуры монахов, прохаживающихся вдоль винных рядов со светильниками в руках.
Ирен поскребла камни под сводом носком башмака:
– Битое стекло. У кого-то не хватило терпения дать вину подышать.
Я посмотрела вниз и, к своему ужасу, увидела на полу пятна темно-бордового цвета.
– Вино, Нелл, – успокоила меня подруга. – Просто вино.
Мы прошли под еще одной широкой аркой и оказались в подобии ниши. Пинк присела на корточки, словно мальчишка, разглядывающий головастиков в мутном пруду:
– Здесь, миссис Нортон, мисс Хаксли!
Мы склонились над ней в пятне света от свечи Ирен.
Небольшие пятнышки воска… кляксы красного, черного и золотистого воска покрывали каменный пол, похожие на смазанные именные печати.
Еще я увидела грубые отметины, будто по камню скребли чем-то острым. Я увидела…
– Ах! – Ирен подняла с пола бледный рыхлый объект, зажав его между большим и указательным пальцами, словно кусочек плоти. – Игольник у тебя с собой, Нелл?
Как всегда, шатлен был на мне, поэтому я быстро извлекла его на свет.
Мисс Пинк нахмурилась, глядя на меня, но когда я пинцетом достала из игольника крошку, подобранную на месте преступления, рот у девушки открылся от изумления.
– Что это? – спросила она.
– Фрагмент улики из комнаты, где произошло убийство, – ответила Ирен. – А это источник, из которого улика и появилась, если я, конечно, не ошибаюсь. – При этом она посмотрела на Пинк с выражением дружеской теплоты, вызвавшей у меня недоумение.
– Да, конечно! – просияла Пинк. – Какое странное место, не правда ли? Такое мрачное, будто кто-то страшный прошел здесь всего за несколько секунд до нас.
Мне очень не хотелось с ней соглашаться, но, снова почувствовав сквозняк на щеке, я невольно вздрогнула.
– Я так думаю, – задумчиво произнесла мисс Пинк, – что отсюда есть ход в канализацию Парижа. Разве не чудесно?
Глава шестнадцатая
Жак-потрошитель
Почва под городом не состояла из сплошной твердой глины, как в Англии. Словно соты, она была изрыта заброшенными каменоломнями, вековыми речными отложениями… прослойками стоячей воды, неизбежно превращающей грязь в слякоть.
Тамара Хоуви. Париж подземный
Даже Ирен Нортон, урожденная Адлер, не решилась ринуться в подземные катакомбы в моих лучших юбках, хвала Всевышнему.
Мы стояли у края еще большей тьмы, чем та, что окружала нас, и смотрели, как отражается мерцание свечи на ровной черной поверхности воды, которая, казалось, дрожала под порывами невидимого и неощутимого ветра.
– Сейчас у нас недостаточно снаряжения, чтобы исследовать этот канал, – произнесла Ирен с сожалением, – но я не готова пустить полицию по этому следу, пока сама не получу больше сведений. Вам придется остаться здесь еще на некоторое время, – повернулась она к Пинк. – Присмотритесь, проявляет ли кто-нибудь из слуг или гостей интерес к винному погребу.
Мы вернулись к входу в подвал.
Теперь, после сырого кислого воздуха подземного озера, мой нос легко уловил мускусный запах пролитого вина.
Ирен прошлась вдоль бочонков и полок с бутылками, указывая на не замеченные нами ранее осколки зеленого стекла и пробки:
– Кто-то без спросу пробовал вино. Я думаю, что события, предшествовавшие убийству, начались здесь.
– Джек-потрошитель проник в здание через канализацию? Возможно, это объясняет, как ему удавалось так быстро скрываться в Уайтчепеле, – заметила я.
– Подземные коммуникации Парижа намного длиннее и обширнее, чем каналы Лондона, – возразила Ирен. – Но, возможно, это объясняет убийство, произошедшее в этом роскошном доме. Канализационные ходы – система, растянувшаяся под всем Парижем. Будто мощеная дорога для любого, кому захочется совершить убийство.
– Ну спасибо! – откликнулась Пинк. – Теперь, зная это, я буду спать как мормон, миссис Эн.
– Можете называть меня Ирен, – ответила та.
У меня вырвался возмущенный вздох.
– А миссис Хаксли предпочитает имя Нелл, – предупредила Ирен уже готовое сорваться с моих губ замечание касательно моих истинных предпочтений.
– И еще я предпочитаю, – остановила я этот поток любезностей, – называть вас именем, которым вас нарекли при крещении. – Я уставилась в глаза мисс Пинк.
Ресницы девушки затрепетали, словно крылья бабочки, но за годы работы гувернанткой я развила в себе властность – пусть и не столь заметную, как авторитет Ирен, но не менее действенную.
– Элизабет, – пробормотала малышка, будто стыдилась этого имени.
– Чудесное имя, Элизабет, со множеством уменьшительных форм… Элиза, Бет, Бесс, даже американский вариант Бетси, хоть он и напоминает кличку лошади старьевщика…
