Лилли Лэнтгри, английская проституция, немец Крафт-Эбинг и парижский морг: после всего этого мне как никогда хотелось отправиться на долгую, прочищающую мысли и чувства прогулку. И совсем не в том декадентском направлении, которое указала Ирен.
Глава двадцать третья
Смертельное манит
Многие молодые чувствительные создания… умоляют своих отцов, мужей или братьев отвести их в морг; они медлят на пороге и выглядят бледнее обычного, но каждый раз находят в себе силы сделать шаг вперед и пройти через это испытание.
Газета «Лондон морнинг адвертайзер»
– Не понимаю, зачем нам потребовалось сопровождение Брэма Стокера, – заметила я, когда мы с Ирен пересекали мост, ведущий от собора Парижской Богоматери на острове Сите к так называемому Rive Gauche, или Левому берегу.
Утро было прохладным. Над Сеной, подобно дыханию речного бога, повис туман, но бледные лучи солнца уже касались верхушек каштанов.
– Мы ведь и раньше бывали в морге Парижа, – добавила я, – вместе с Годфри.
– Я хочу посмотреть на реакцию Брэма, когда он увидит тела, – ответила Ирен. Ее юбки шуршали в такт ее быстрым шагам.
Перед выходом из отеля примадонна подумывала о том, не надеть ли мужской наряд, но, вспомнив, как много женщин приходило в морг для опознания тел, решила, что традиционная одежда привлечет меньше внимания. Поэтому светлый пиджак, который был на ней утром, сменило платье из золотистого шелка в рубчик, с отделкой из коричневого бархата на лифе, рукавах и отворотах юбки. Одетые в скромные капоры, на фоне модниц-француженок, на голове каждой из которых цвел целый сад, мы выглядели не менее респектабельными, чем дамы из Армии спасения.
– Но он уже много раз видел тела, выставленные в морге, – возразила я, – в компании Генри Ирвинга.
– Да, видел, но не после резни на улице де Мулен и не после убийства у Эйфелевой башни. Личности куртизанок известны, так что их опознание не требуется, а вот тело, найденное у башни, будет выставлено напоказ, в этом я уверена.
– Труп есть труп, – сказала я и сама удивилась собственной черствости. – Если мистер Стокер уже привык к зрелищу мертвых в морге, не понимаю, почему сегодня он будет реагировать на тела иначе… Ох.
Ирен остановилась, чтобы посмотреть, как я сама найду ответ на этот вопрос.
– Считается, – продолжила я, – что убийца испытывает непреодолимое желание снова взглянуть на дело рук своих?
– Особенно, когда его творение так кстати выставляют на всеобщее обозрение. Убийца практически ничем не рискует, разве что он знаком с кем-то из друзей или семьи покойных, а я уверена в том, что Потрошитель не знал ни одну из своих жертв. Французские власти вот уже почти сто лет разрешают подобные публичные просмотры, исходя из тех соображений, что каждый житель должен исполнить свой гражданский долг и помочь опознать безымянные трупы. Но также они считают, что в каждом случае преступник обязательно появится в толпе у морга.
– В толпе у морга? И сколько же ищущих сенсации людей проходит через здешние стены каждый день?
– Сотни, а возможно, и тысячи, в зависимости от того, насколько громким оказывается дело. Например, человек, который убил свою любовницу, а потом разрезал тело на две части и сбросил в Сену, произвел настоящий фурор. К счастью, слухи о наших жертвах еще не просочились в прессу, поэтому и толпа будет небольшой, так что любая подозрительная личность окажется заметнее.
Я шагала рядом с Ирен по неровной мостовой. Впереди протянулись знаменитые самодельные лотки книготорговцев, располагающиеся здесь уже много десятилетий, если не веков. Позади нас высилась рукотворная гора серого камня, увенчанная гаргульями и арками, каменная паутина мастеров Средневековья, дворец римского католицизма, со всеми его жуткими историями и суевериями: собор Парижской Богоматери – Нотр-Дам. И между этими двумя точками, словно третий угол треугольника, за дальним краем острова виднелась приземистая крыша парижского морга: юдоли зловония, разложения и недостойных демонстраций.
Эта часть Парижа напомнила мне о моем последнем визите в Прагу, где мы с Годфри исследовали древние улочки Старого города в поисках ожившей легенды – Голема, еще одного монстра, повергшего в ужас все население. Мы нашли его, и он оказался совсем не тем, кого мы ожидали увидеть. Сколько же всего на свете чудовищ?
Из-за обуревавших меня мрачных мыслей мне совсем не хотелось рыться в бесчисленных томах, выставленных на продажу на лотках перед нами. Какие еще ужасы мы повстречаем, охотясь на книгу, само латинское название которой, казалось, дышало злом: «Psychopathia Sexualis»
[67]?
Не самые достойные место и занятие для дочери приходского священника из Шропшира.
– Возможно, во время визита в морг тебе будет достаточно компании мистера Стокера? – спросила я, когда Ирен подошла к первому стенду и, склонив набок голову, стала рассматривать книги. – Я там буду лишней.
– Разумеется, ты не будешь там лишней! – повернулась ко мне подруга, уже держа в затянутой в перчатку руке открытый том. – Меня интересует не только реакция Брэма, но и другие возможные посетители, которые проявят чрезмерное внимание к убитой женщине. К тому же я надеюсь, что когда мы распрощаемся с Брэмом, нам позволят наконец взглянуть на тела девушек из борделя.
– Разве в этом есть необходимость? – спросила я. – Ведь их уже опознали.
– Но характер смерти и количество ран были определены только во время вскрытия. – Ирен положила книгу обратно, к большому разочарованию старого, лохматого и не очень хорошо пахнущего торговца.
Я покорно вздохнула.
Взяв меня под локоть, примадонна зашагала вдоль реки.
– Ты помнишь, что именно здесь мы видели тело матроса, вытащенного из воды?
– Помню. Он был в… очень плохом состоянии.
– А если бы мы не увидели его, а позже не посетили морг, мы никогда не узнали бы о старой татуировке, которая оказалась ключом ко всем последующим событиям, одинаково загадочным и кровавым.
– Ты права.
– А ты должна признать, что, распутав ту головоломку, мы сделали очень много хорошего. – Подруга улыбнулась так, словно мы были заговорщиками. – И еще ты должны признать, что знаешь о Джеке-потрошителе намного больше меня, что делает тебя незаменимым экспертом в ужасных событиях, которые произошли в Лондоне прошлой осенью…
Я было собиралась возразить, отрицая свой интерес и осведомленность, но Ирен только сильнее сжала мой локоть и потащила меня дальше.
– Есть в тебе нечто такое, чего я раньше не замечала: тебя привлекают чудовища. Помнишь, много лет назад, когда мы только познакомились, тебе очень хотелось собственными глазами увидеть Лилли Лэнгтри, хоть ты и не одобряла ее порочной жизни; а точнее, твое желание увидеть ее росло прямо пропорционально твоему неодобрению.
