Это приводило меня в замешательство. Я никогда раньше не встречала женщину, которой бы так восхищалась и на которую так сильно хотела бы походить. Однако в тот момент я поняла, что совсем ее не знаю. Да и знает ли ее вообще кто-либо?
И конечно, я испытывала легкую зависть. Почему я не подошла для столь захватывающего поручения, как встретиться со знаменитым и самым лучшим сыщиком и попытаться перехитрить самого Шерлока Холмса? Без сомнений, я лучше годилась для такой работы, нежели славная, но прискорбно оберегаемая мисс Пенелопа Хаксли! Желание Ирен защитить свою английскую подругу почему-то вызывало у меня негодование. С другой стороны, меня бы никогда так просто не впустили в парижский морг без связей Ирен, хотя в конечном счете я пробралась бы туда как-нибудь по-своему. Мне всегда удавалось преодолеть любую преграду, сколь бы трудной она ни была.
– Мисс Пинк, – наконец со вздохом сказала Ирен, используя имя, как умелый наездник – кнутовище: слегка касаясь нервного скакуна, но добиваясь большего результата, чем приносят все те жестокие удары, которые этим животным пришлось вытерпеть за историю человечества.
О, она была даже лучше, чем я могла себе представить!
– Вы помните жуткие раны, что были нанесены той несчастной женщине? – продолжала она тихим и нежным, словно колыбельная, голосом. И вновь ее необычная сдержанность предупредила меня, что мы вступаем на опасную территорию. – Нам выпала возможность увидеть те ужасы, которые скрывают от большинства женщин – для их же блага, как нам говорят. Теперь вам придется узнать еще больше и много хуже. Мы не можем двигаться дальше, пока вы не прочитаете эту книгу. Но хотите ли вы этого после всего увиденного?
Я привыкла сразу бросаться в атаку и искать ответы, лишь потом обдумывая последствия. Но из-за мрачного тона Ирен и выражения ее лица подобное поведение выглядело безнадежно глупым.
Я раздумывала. Моя безрассудная погоня за знанием жизни во всей ее красоте и уродстве привела меня в это место и к этому моменту. Причиной тому, несомненно, была моя самостоятельность с ранних лет. Но, даже обладая живым умом, женщины мало что могут предпринять, оставшись без покровительства отца или мужа. Это вынудило меня опуститься до образа жизни, способного внушить отвращение большинству женщин. Там я нашла неожиданную свободу и способ обеспечить себя без вечного рабства на фабриках и за прилавком.
Теперь мне представилась возможность узнать такое, о чем даже не подозревает большинство женщин и что известно лишь немногим мужчинам. Хочу ли я этого?
Да, хочу. Я бросила взгляд на истрепанную и покрытую пятнами картонную обложку, оберегаемую изящными пальцами Ирен, будто созданными играть полонез на бидермейеровском рояле.
По словам примадонны, под ее ладонью лежало абсолютное зло. Зло, готовое ринуться сквозь порталы моих глаз и заполонить разум. Я столько всего повидала, так почему бы не узнать больше? Воинствующая наивность Нелл, закрывающая восприятие, словно свадебная фата до пола, не для меня! Я потянулась к книге, и пальцы Ирен расслабились.
Меня охватило чувство неистовой силы. Однако, подвинув к себе книгу и открыв ее, я ощутила гораздо большее потрясение, чем ожидала. Дьявольский том был написан на немецком! Как и большинство американцев, я знала только один язык: разговорный английский. В смятении я подняла взгляд.
– Немецкий мало чем отличается от английского, – уверила меня Ирен. – Позвольте буквам, словам и воображаемым звукам струиться сквозь глаза и разум. Вы начнете понимать отдельные слова и фразы. Потом я переведу, чтобы вы поняли все остальное. К злу лучше приближаться исподволь, смотреть на него краем глаза.
Я кивнула и последовала ее совету.
Записи были короткими, только в один абзац, иногда в два или самое большее в три; все пронумерованы. Но даже в рунах иностранного языка проступал смысл. Начиная понимать его, я оценила метод, каким Ирен собиралась подвести меня к немыслимому. Она медленно подвинула стул ближе, пока мы не оказались бок о бок, словно сокурсники. Указывая пальцем на слово, она произносила его по-английски. Смысл становился все яснее. И не успела я опомниться, как всё поняла.
Я откинулась на спинку стула. Мой голос нарушил тишину:
– Ваша способность быстро понимать иностранный язык поразительна! Вам, несомненно, под силу… помочь Нелл разобраться в этом.
– По смыслу – да. В плане эмоций – нет. Она действительно старая дева. Я замужем, а вы… вы женщина, которая заставила себя погрузиться в темную сторону жизни по причинам, которые мне трудно понять, но которые кажутся мне неоспоримыми. Мы обе умудренные жизнью особы.
Я опустила взгляд, не желая оспаривать ее оценку и все же сожалея о ней.
– Старая дева. То есть деятельная, но довольно несведущая. Сможет ли Нелл когда-либо превозмочь свое невежество?
– Она уже немного опоздала, хотя и не осознает этого. Думаю, нужен достойный джентльмен, чтобы исправить ситуацию. Я не хочу насильно знакомить ее с вещами, к которым ее не подготовили воспитание и натура.
– Мы действительно по-прежнему зависим от достойного джентльмена – в наше время и в нашем возрасте? Вы поэтому и вышли замуж за Годфри?
Ирен пожала плечами:
– Недостойные джентльмены не приносят пользы никому, кроме самих себя. Я когда-то, как и вы, Пинк, заблуждалась, осмеливаясь жить вне «подобающих» женщине рамок. В ходе погони за оперной карьерой я попала в артистические круги. Когда все думают о тебе самое худшее лишь потому, что ты стремишься преуспеть в своем искусстве, быстро учишься жить без оглядки на чье-либо мнение, кроме собственного. Это и есть настоящая свобода. Я не искала богатых спонсоров, когда пела, и вышла за Годфри не из-за статуса жены.
– Почему же вы тогда вышли за него?
– Потому что… он принимает меня не только такой, какой я была, но и какой я буду.
– Сомневаюсь, что какой-либо мужчина вообще сможет принять меня такой, какая я есть, – сказала я довольно мрачно, поскольку была достаточно юной, чтобы по-прежнему мечтать о хрустальных туфельках, даже если они ужасно неудобные.
– Возможно, кто-нибудь сможет, – улыбнулась Ирен, – когда вы будете собой.
Я посмотрела на нее хмуро, желая спросить, что она имеет в виду, и испытывая соблазн тоже исповедаться… но подобная откровенность была опасна, учитывая мое положение. Склонившись над столом, примадонна похлопала меня по руке:
– Что касается пути, на который вы решились, но пока не особо его стыдитесь, к несчастью Нелл, – возможно, сначала надо встретить множество недостойных джентльменов, чтобы распознать достойного.
Я покраснела. Ничего не могу с этим поделать. Я с детства заливалась краской, даже не испытывая стыда. Причем я ненавидела эту реакцию организма всю свою жизнь, но она оказалась весьма полезным качеством. Женщину, неспособную краснеть, сложно недооценивать, а быть недооцененной – это мое главное оружие в мире, полном недостойных джентльменов и даже некоторых недостойных леди.
