Лоуренс вскочил с кресла, с обидой глядя на Джеймсона:
– Это вы невыносимы, Финли, когда ведете себя так, а не кто-то другой.
Его опекун понял, что перегнул палку.
– Извините меня, Лоуренс, я…
Выражение его лица смягчилось, и он протянул руку в сторону своего друга. Но было уже поздно. Биделл направился к двери.
В этот момент Джеймсон и решил отправиться к Лину, чувствуя, что в ближайшее время никому не сможет составить хорошую компанию. Слишком много демонов преследовали его.
Но однажды, в один из тех двух дней, которые он провел в притоне, Финли, уставившись в зеркало, пока Сули делала ему массаж, задумался о своем возможном безумии.
Колби посоветовал им с Джозефом проследить каждый шаг в действиях Потрошителя, обследовать места нападений на девушек, выяснить способ вступления с ними в контакт, отыскать возможные пути отхода, тщательно изучить содержание писем в газеты, попытаться проникнуть в сознание человека, написавшего их.
Финли решил пойти еще дальше. Вместо того чтобы анализировать возможный смысл этих писем, как это описывается в учебниках, он попытался скопировать их, в надежде приблизиться к пониманию психологии автора. Что за человек мог писать в подобной манере, излагать свои мысли таким слогом? И когда он начал переписывать последнее письмо в «Нью-Йорк таймс», ему вдруг пришла мысль: не безумие ли это – переписывать письмо самому себе?
Возможно, Лоуренс был прав. Из них двоих неразумен скорее он, нежели его друг. Он явно переусердствовал в своем стремлении как можно глубже заглянуть в душу Потрошителя. Незадолго до этого вышла книга «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», и иногда Джеймсон со страхом думал, не произошло ли и у него раздвоение личности.
– Вы хотите, чтобы я обнажилась? – спросила Сули.
Молодой человек почувствовал, что на этот раз у него нет сил противостоять искушению. А может быть, он надеялся, что это поможет ему прояснить сознание.
– Да, – согласился он, – это было бы неплохо.
И хотя Финли отчетливо ощущал, как смазанное маслом тело девушки скользит по нему, у него не было уверенности в том, что это ощущение приятнее, чем грезы о ней.
– Это был просто замечательный мужчина. Настоящий джентльмен. Я потеряла счет времени. Прости меня, пожалуйста!
Элли кивала, слушая объяснения Анны по поводу ее опоздания. При виде подруги она сначала испытала облегчение, но вскоре оно уступило место раздражению, поскольку та заставила ее так долго ждать, да еще и волноваться за нее.
– Могла бы, по крайней мере, послать Кенни с запиской, – сердито сказала ей девушка.
Кенни был тринадцатилетним уличным мальчишкой, разносившим записки между клубами «Бауэри», в которых они работали.
– Мы уже начали беспокоиться, – укоризненно добавила Каллен.
– Кенни не было на его обычном месте. А когда он появился, мне оставалось работать минут десять, – Анна задумалась. – К тому же я опаздывала и раньше, и никто обо мне не беспокоился.
– Да, но с некоторых пор кое-что изменилось…
Элли осеклась. Почти две недели они не могли вытащить Анну из дома, сегодня она впервые после перерыва расслабилась в компании мужчины, а теперь ей опять напоминают о Потрошителе.
Мисс Каллен заставила себя улыбнуться и махнула рукой.
– Ладно, все в порядке. Не обращай внимания. На меня просто что-то нашло.
* * *
Когда Финли ушел, Лоуренс направился в кухню, чтобы успокоить Элис. Та вытерла слезы и принялась мыть посуду, но он видел, что она все еще расстроена.
– Мне очень жаль, что так получилось. С мистером Джеймсоном порой бывает очень трудно общаться, – сказал помощник Финли.
– Почему вы извиняетесь за него? – вздохнула экономка. – Я слышала, как мистер Джеймсон разговаривает с вами. Он и с вами мог бы обращаться получше.
– Наверное, вы правы…
Биделл никогда не оценивал поведение своего товарища с точки зрения других людей и, конечно, не мог объяснить, почему считал, что должен относиться к нему снисходительно.
– Но, смею заметить, это не самое приятное качество компенсируется добротой его натуры. Сердце у него находится там, где нужно, – сказал он уверенным тоном.
Ставя очередную тарелку в сушилку, Элис повернулась и взглянула на него.
– Тогда ему следует сдерживаться и быть более последовательным, – заявила она.
Последовательным? Лоуренс сам не был последовательным, и беседа быстро принимала нежелательный для него оборот. Его лицо исказила гримаса.
– Порой ему нелегко приходится на работе, – еще раз попытался он оправдать Финли.
– Может быть. Но это не может служить оправданием грубости.
Биделл не смог сдержать улыбку, видя, как женщина вымещает свой гнев на сковородке.
– Этот год вообще выдался для мистера Джеймсона тяжелым. Не забывайте, ведь у него умерла тетка.
Он увидел, как лицо его собеседницы смягчилось и движения сразу утратили агрессивность.
– Да, я помню, вы говорили, они были близки, – кивнула экономка.
– Очень.
Элис, продолжая драить сковородку, на мгновение задумалась, и ее лицо просветлело.
– Но все же, почему она оставила ему свой дом? У нее не было собственных детей? – поинтересовалась она.
– Ее муж умер четыре года назад, а их единственный сын Жиль погиб во время Второй афганской войны. Финли жил с ними с девятилетнего возраста и стал для них вторым сыном. Они считали его родным, – объяснил Лоуренс.
Экономка перестала тереть сковородку.
– Теперь я представляю, какое горе он пережил, потеряв тетку, – ведь она была ему как мать, – произнесла она задумчиво.
– Мой совет: когда он пребывает в подобном настроении, просто держитесь от него подальше, – сказал помощник Финли. – Я всегда так делаю. Проходит несколько часов, и он снова прежний.
– Похоже, это дельный совет.
Элис вновь взялась за сковородку.
– А что случилось с родителями мистера Джеймсона, если его взяла на воспитание тетка? – спросила она после некоторой паузы.
– Это длинная история, – ответил Биделл, про себя подумав: «И, вероятно, в большей степени объясняющая резкие перепады в настроении Джеймсона, чем смерть его тетки». – Оставим ее до другого вечера, когда мы оба будем не такими усталыми, – предложил он экономке.
– Хорошо, – не стала спорить Элис.
Однако, увидев, как на лице Лоуренса мелькнула тень, она поняла, что вряд ли когда-нибудь услышит эту историю.
8
Когда Элли Каллен, выглянув в окно, увидела Джеда Маккейба, направлявшегося к ее дому, она вынула из кроватки своего сына Шона, отнесла его в кухню и передала самой старшей из находившихся там девочек, девятилетней Саре.
