Что касалось Бартоломью Лэтама, то он просто кивнул, безучастно глядя поверх голов присутствующих.
– И теперь я хочу сделать первое заявление после своего возвращения к работе, – заговорил Джеймсон. – На основании информации, полученной недавно из Лондона, можно сделать вывод, что наше расследование продвинулось далеко вперед.
Гул в зале усилился.
– Вы можете рассказать поподробнее? – спросил репортер «Геральд трибьюн».
– Конечно. Как уже говорилось во время предыдущей пресс-конференции, мы занимаемся идентификацией оставленных на телах жертв меток, подлинный характер которых скрываем во избежание убийств под копирку. Сэр Томас Колби только что прислал мне результаты изучения двух знаков из Лондона. Сравнив их с деталями метки на теле жертвы убийства в Новом Орлеане и проконсультировавшись со специалистом, мы добились существенного прорыва.
Отчасти это был блеф. Морайс сумел идентифицировать только одно слово в послании: «ВОЗМЕЗДИЕ». Последнее слово еще предстояло идентифицировать, а если два или три слова были упущены из вида, следовало ожидать еще несколько убийств.
Журналист «Геральд трибьюн» поднял брови:
– Метки? Вы имеете в виду буквы или символы?
– Хм… пожалуй, буквы.
– Латинские?
– Я этого не говорил.
– Вы можете сказать конкретнее? – вмешался в их беседу сотрудник «Нью-Йорк таймс».
Видя, что журналисты загоняют Финли в угол, Джозеф поднял руку:
– Боюсь, что нет. Как уже говорилось, если мы раскроем детали, у Потрошителя могут появиться подражатели. Сказанного вполне достаточно для вас, как и для Потрошителя, которому мы дышим в затылок.
По залу прокатился ропот. Со стороны Уоткинса опять донеслось одобрительное ворчание, а Лэтам еще энергичнее кивнул головой. Они довели до сведения прессы именно то, что хотели.
Журналисты усердно скрипели перьями, делая записи в своих блокнотах и уже обдумывая заголовки для передовиц. Репортер «Геральд трибьюн» поднял голову, оторвавшись от блокнота:
– Раз вы столь близки к поимке Потрошителя, скажите, что это за человек?
– Это сфера деятельности криминалиста, – ответил Джеймсон. – Он трус. Ни больше ни меньше. Трус, который нападает на женщин в тот самый момент, когда они наиболее уязвимы. Остальное – письма, метки на телах – всего лишь изощренный способ, с помощью которого он пытается скрыть свою природную дикость. Он, очевидно, тешит себя мыслью, будто ведет с нами изобретательную, хитроумную игру. Но ему не удалось, ни на минуту не удалось, обмануть меня или детектива Ардженти.
Финли Джеймсон потер переносицу. Он испытывал усталость, и порой ему изменяла способность концентрировать внимание. Прошло слишком мало времени, и он еще не пришел в себя после пребывания в «Томбс» – после бессонных ночей и тревожных дум о своей дальнейшей судьбе. У него не было ни минуты, чтобы перевести дух, а вчера, после встречи с Джекобом Брайсом в семь часов вечера и повторного осмотра тела Анны Уолкотт, они с Лоуренсом еще долго сидели в его доме на Гринвич-стрит и подводили итоги.
Теперь Биделл ушел за утренними газетами, а Элис готовила на завтрак яичницу, копченую рыбу и тосты к приходу детектива Ардженти.
Спустя час завтрак уже закончился, и комната была завалена газетами, папками и книгами, которые следователи лихорадочно просматривали в поисках того, что они могли до сих пор упускать из вида.
– Эта статья в «Геральд трибьюн» сослужила нам хорошую службу, – заметил Джозеф, а потом перелистнул несколько страниц газеты. – Здесь есть еще одна статья на седьмой полосе. Вы читали ее?
– Да, читал.
Джеймсон прочитал эту передовицу дважды. Она носила заголовок «Послания убийцы – следователи вплотную приблизились к Потрошителю».
Статья начиналась со сравнения писем, полученных в редакциях газет, а затем речь шла о буквах, обнаруженных на телах убитых, в результате чего сам собой напрашивался вывод: «Нам остается гадать, какие из посланий Потрошителя являются ключом к разгадке его тайны: письма, в которых он насмехается над следователями, или буквы, которые он оставляет на телах своих жертв».
Вторую, более короткую статью – на странице семь – Финли лишь пробежал глазами. Она была озаглавлена «Трус, а не властитель дум» и содержала комментарии по поводу его заключительных высказываний на пресс-конференции.
Их цель состояла в том, чтобы с помощью газет вынудить Потрошителя обнаружить себя. Таким образом они сами прибегли к тактике преступника, который использовал прессу, чтобы манипулировать ими. В конце концов, теперь они знали, что он настолько помешан на своем имидже, что даже отказался от возможности отвести от себя подозрения на продолжительное время. На этом тщеславии вполне можно было сыграть. Но сейчас, просмотрев статью, криминалист с тревогой думал, что, возможно, зашел слишком далеко. Он бросил взгляд на Лоуренса, обложившегося книгами, многие из которых лежали открытыми.
– Есть какой-нибудь прогресс с отсутствующим словом? – спросил он.
– К сожалению, пока ничего.
Джеймсон кивнул. Даже с энциклопедической памятью его помощника это представлялось чрезвычайно трудной задачей – найти слово, которое не смог найти Морайс, тем более что Биделл знал иврит гораздо скуднее.
– Думаю, мы можем не принимать во внимание последнюю метку «далет» на теле Анны Уолкотт. Я согласен с Брайсом: удары наносились беспорядочно – не так, как в случае с предыдущими жертвами. Это убийство совершил не Потрошитель, – сказал Ардженти и допил свой кофе. – Итак, круг замкнулся, и мы вернулись к заговору Тирни, который обсуждали?
– Да, похоже на то, – ответил Финли. – К сожалению, Колби не смог найти какую-либо метку на теле Мэри Келли. Она могла бы сыграть решающую роль, склонить чашу весов.
Джозеф с недоумением посмотрел на напарника:
– Но ведь это одна из лондонских жертв, и, следовательно, буква на ее теле должна фигурировать в его послании раньше, а слово, которое мы ищем, наверняка является последним или одним из последних.
– Да, Мэри Келли считается последней жертвой Потрошителя в Лондоне, – поднял голову Лоуренс, оторвавшись от очередной книги. – Кроме того, в иврите, как и в латыни, подлежащее в предложении зачастую идет первым.
– Мог Колби не заметить метку? – спросил Ардженти. – Может быть, она находится на скелете или на внутреннем органе и он просто проглядел ее?
– Если бы на его месте был кто-то другой, я мог бы допустить такую возможность. Пропустить знак мог кто угодно, только не сэр Колби, – покачал головой Джеймсон. – Кроме того, в случае с Келли, судя по всему, Потрошитель располагал минимальным количеством времени. Поэтому очень маловероятно, что он оставил бы метку на скелете или каком-либо внутреннем органе. Он успел бы нанести ее только на поверхности тела – на груди или плече.
