Разговор в деловое русло вернул Барраклаф. Он, как человек практичный – со Спенсером и сравнивать не стоит, – проявил интерес к производительности предприятия.
Мне показалось, что его вопрос сильно удивил Тонеску. Пришлось объяснить, что нам, рекламщикам, важно знать, сколько товара выходит на рынок.
Ответил он весьма туманно:
– Да, конечно… мы можем производить много, очень много.
– Но сколько именно? – попытался уточнить Барраклаф.
– Столько, сколько надо. Большое количество.
– Но вы можете назвать конкретную цифру? В фунтах или центнерах. В тех единицах, в каких вы измеряете свою продукцию.
Кажется, для Тонеску английские меры веса были не совсем ясны.
– Много фунтов центнеров, – ответил он.
– Мне бы хотелось знать определенные цифры, – недовольно покачал головой Барраклаф.
Тонеску ничего не оставалось делать, как назвать цифру:
– Думаю, мы производим до десяти тысяч левиц в день.
– Левиц? – удивился Спенсер.
Тонеску кивнул:
– Да, это румынская мера веса.
Следом началось нудное выяснение соотношения этих самых левиц с общепринятыми единицами. В частности, сколько их содержится в тонне. Тонеску, как ни старался, ничего толком пояснить не смог. Так что Барраклаф остался неудовлетворенным.
Зачем, спрашивается, надо было лезть со своими вопросами? Какая тебе разница, сколько они производят? Нам важно, чтобы они платили за рекламу.
В конце концов Барраклаф от него отвязался, так ничего толком не узнав, но потратив со Спенсером полтора часа неизвестно на что. Я понял, что пришло время вмешаться:
– Мистер Тонеску, давайте обсудим само средство для очистки стекол. Области применения нам более или менее понятны. А вот как именно его использовать? Расскажите, пожалуйста.
Тонеску уставился на меня, не понимая:
– Использовать? А разве это не то же самое, что применять?
– Я имел в виду способ нанесения его на стекло.
– А… вот в чем дело. – Он просиял. – Способ очень простой. Вы берете кристаллы – наш продукт представляет собой особого рода кристаллы, – растворяете их в воде согласно инструкции, затем смачиваете специальную салфетку, она прилагается, и протираете ею стекло. Вот и все.
Слово «салфетка» он произнес как-то странно, в нос, я не сразу понял, о чем идет речь. Тонеску неожиданно вскочил со стула и без всякой необходимости начал показывать, как наносит свой продукт на воображаемое стекло. При этом он был немного похож на фокусника, демонстрирующего простейший трюк.
– А потом, вуаля, дело сделано.
Тонеску вернулся на свое место так же стремительно, как вскочил, и закинул ногу на ногу, показав ярко-лиловый носок, резко контрастирующий с его фиолетово-красноватым галстуком.
Я сидел, ожидая (разумеется, тщетно), что коллеги заметят, как мне всего за пару минут удалось вытянуть из него хоть какую-то полезную информацию. Меня восхитила простота процесса очистки. Я боялся, что потребуются особые приготовления.
Спенсер, конечно, тут же решил усложнить ситуацию.
– Если все так просто, – заметил он, – то давайте проверим его действие на ветровом стекле машины Барраклафа. Однако гарантируете ли вы, что это будет совершенно безвредная процедура? Выражаясь языком врачей – не вызывает ли ваше лекарство у пациента какие-то побочные эффекты?
– Надеюсь, вы не возражаете против испытания вашего продукта? – добавил я, пытаясь смягчить ситуацию.
Мне показалось, что Тонеску недовольно поморщился. Вообще-то мы уже этот вопрос между собой обсудили, и Спенсер настоял на проверке. Я лишь потребовал сделать все как можно тактичнее, и с моей помощью сейчас все прошло гладко. Тонеску в конце концов согласился, однако его все же что-то смущало.
– Тут есть небольшая сложность, – нехотя проговорил он.
Мои коллеги настороженно вскинули головы. Я не сомневался в их готовности отказаться от сотрудничества с Тонеску.
– Наше средство, – продолжил он, – очень ядовито.
– В каком смысле? – спросил я. – Повреждает кожу? Или выделяет ядовитый газ?
– Нет-нет, – быстро успокоил он меня, – ничего такого. Им можно отравиться, только съев.
– Только и всего! – Я торжествующе повернулся к коллегам: – Тогда это не повод для сомнений. Кому взбредет в голову пробовать чистящее средство на вкус? Тем более есть.
Хотя и неохотно, но они с моими доводами согласились. Действительно, есть это вещество вряд ли кто захочет. Мы вернулись к обсуждению проверки изобретения Тонеску. Выяснилось, что действовать средство начинает только через несколько дней после нанесения на поверхность стекла.
– В таком случае, – сказал я, – давайте начнем прямо сейчас работать с ветровым стеклом машины Барраклафа.
Ему это не очень понравилось.
– Как что-нибудь проверять, так всегда на моем. Давайте ради разнообразия проверим это средство на чем-нибудь вашем.
– Но у нас нет автомобилей.
– Нет так нет. Почему бы не протереть этим веществом просто кусок стекла?
– Потому что это не одно и то же. Так что единственный выход из ситуации – вынуть ветровое стекло из машины и считать его простым куском стекла. Но, я думаю, так поступать нецелесообразно.
Барраклаф кивнул:
– Ладно, но «Агентство» должно взять обязательство возместить любой ущерб, который может быть нанесен моей машине.
– Ну, конечно, конечно, как же без этого, – заверил я его и посмотрел на румына: – Мистер Тонеску, как вы считаете, может ли машине быть нанесен ущерб в результате проверки вашего средства?
Увидеть Барраклафа покрасневшим было для меня большой новостью. Неизвестно, что бы он ответил, посматривая на ухмыляющегося Спенсера, но тут заговорил Тонеску:
– Не понимаю, почему вы ставите под сомнение такое выдающееся изобретение? Я пришел к вам с заказом на разработку рекламы средства века, а вы встречаете меня с недоверием. О да, джентльмены, я читаю это в ваших глазах. Вам кажется, что в Румынии невозможно произвести продукт в экспортном объеме. Спрашиваете о каких-то побочных эффектах, об ущербе для автомобиля. Вас не удивляет замечательное действие моего средства, вы им не восхищаетесь. Прошу прощения, но для сотрудничества все же нужно больше доверия.
Он закончил свою речь, недовольно топнув ногой, после чего мы заговорили, перебивая друг друга:
– Нам необходимо убедиться, с чем мы имеем дело, – проговорил Барраклаф. – Так что вы зря обижаетесь.
– Мистер Тонеску, – продолжил я следом, – мы с большим уважением относимся к вашему изобретению и весьма заинтересованы в…
