– Да?
– Почему вам угодно, чтобы я продолжил расследование?
Княгиня глубоко вдохнула воздух, как бы делая над собой усилие. Несколько секунд она безучастно смотрела на Трона, потом выговорила:
– А почему вы хотите вести это дело и дальше, комиссарио?
Княгиня резко повернулась и быстро ушла, не дожидаясь ответа. Трон видел, как она сбежала вниз по сходням и быстро зашагала, оставляя на снегу узкие следы туфелек. Трон потерял ее из виду, когда она свернула в сторону моста Палья.
10
Незапечатанный конверт с письмом княгини лежал во внутреннем кармане сюртука и шуршал при каждом движении, пока Трон направлялся по Рива делла Скьявони к генерал-лейтенанту Палфи. Поскольку Трон считал личную переписку делом сокровенным и далее тайным, ему и в голову не приходило прочесть письмо – хотя из него, конечно, можно было бы сделать важные выводы о том, какого рода отношения установились между княгиней и генерал-лейтенантом.
Однако, перейдя на мост Палья, Трон решил, что при определенных обстоятельствах тайна переписки относится только к письмам запечатанным. И вообще… как-никак речь идет о двойном убийстве! Зайдя под аркады Дворца дожей, он прочел письмо княгини генерал-лейтенанту Палфи.
Содержание письма подтвердило его предположение: княгиня явно была на дружеской ноге с генерал-лейтенантом. Она писала ему:
«Дорогой Палфи,
пожалуйста, устройте встречу комиссарио Трона с лейтенантом Грильпарцером. Это связано с преступлением, которое произошло минувшей ночью на одном из судов «Ллойда». Комиссарио Трон объяснит сам, почему полковник Перген ничего об этом знать не должен.
Увидимся ли мы с Вами завтра вечером у Контарини?
Мария Монтальчино»
Не воспользовалась ли княгиня им как почтальоном? На какой-то миг Трон с неприязнью представил себе этого светского льва в генеральском мундире – высокого роста, стройного, с пышными подкрученными усами и блестящими глазами.
Двадцать минут спустя адъютант, которому Трон вручил письмо для генерала, пригласил его в кабинет Палфи.
Генерал-лейтенант Палфи оказался отнюдь не светским львом, а обыкновенным худощавым мужчиной высокого роста, которому было никак не меньше шестидесяти лет. Голова его облысела, а оттопыренные уши напоминали маленькие паруса. Облик Палфи был бы даже комичен, если бы не глаза – умные, ироничные. Он пригласил Трона сесть, с любопытством оглядел его, а потом без всякого вступления, словно продолжая разговор, спросил:
– Вы читаете «Стампу», комиссарио?
По-итальянски Палфи говорил без малейшего акцента, голос у него был звучный, приятного тембра. Он указал рукой на итальянскую газету перед собой на столе. Видимо, он только что ее перелистывал.
«Стампа» – крупнейшая газета, издаваемая в Турине. Продавать ее в Венеции и перевозить через границу было запрещено. Трон не знал, какого ответа Палфи от него ожидает.
– Туринская «Стампа» находится в списке запрещенных изданий, господин генерал-лейтенант, – осторожно ответил он. – Мы получили приказ конфисковать все экземпляры.
– И часто вам приходится делать это?
– В кафе на городских площадях посетители читают эту газету, ничего не опасаясь.
– Но ваши люди, разумеется, ее изымают?
– Всенепременно.
– И куда попадают конфискованные экземпляры?
– К вечеру их приносят в управление полиции.
– Чтобы вы могли ознакомиться с ними? – вдруг располагающе улыбнулся Палфи. Трон неожиданно почувствовал к нему что-то вроде симпатии.
– Я действую в рамках моих служебных обязанностей по сбору информации, – ответил Трон, улыбнувшись в ответ.
– Читали вы «Стампу» за пятницу?
Трон отрицательно покачал головой.
– Пока нет, господин генерал-лейтенант.
– Во время поездки Гарибальди по Ломбардии на прошлой неделе его принял епископ Кремоны, – сказал Палфи серьезно и веско. – Он выступает на собраниях с большим подъемом, и публика, восторженно поддерживает его, скандируя «Рим и Венеция!» – Он выдержал паузу. – Как вы думаете, Гарибальди нападет на нас?
– Несколько сотен человек – вот все, что он может собрать под свои знамена.
– Однако Сицилию он завоевал с одной тысячей. А У противника было тридцать тысяч солдат, – напомнил Палфи.
– Венеция не Палермо. И императорскую армию нельзя сравнивать с армией короля обеих Сицилий. Уж это Гарибальди известно. Кроме того, ему обязательно потребуется поддержка Турина, которую он вряд ли получит.
– А что говорят венецианцы об этой его поездке по Ломбардии?
Трон постарался выразиться дипломатично:
– Заметна некоторая склонность присоединиться ко вновь созданному итальянскому королевству.
– Вы того же мнения? Будьте со мной откровенны, комиссарио.
Почему-то у Трона появилось ощущение, что с генералом можно говорить начистоту.
– Мы просто поменяли бы зависимость от Австрии на зависимость от Турина.
– А плебисциты? На Сицилии и в Неаполе? Разве они не свидетельствуют о склонности к единству Италии?
– В известной степени – да, но это вовсе не объяснение в любви к Турину.
– Без Турина ни о каком политическом единстве и помыслить нельзя.
– Возможно. Но если мы присоединимся к Италии, Венеция подпадет под управление туринского префекта, а мэра Венеции будет назначать король.
– Вы говорите об октябрьских декретах?
Трон кивнул.
– Это несомненный шаг назад по сравнению с реформами Марии-Терезии. У органов местного самоуправления отберут всю власть.
– Я не услышал в ваших словах запальчивости итальянских патриотов, – снова улыбнулся генерал-лейтенант. – Однако полагаю, вы пришли ко мне не для того, чтобы пуститься в рассуждения о политике. Княгиня написала, что вы хотели бы поговорить с лейтенантом Грильпарцером?
– Он здесь?
– Нет. – Лицо Палфи посуровело. – Так что произошло на судне?
Трон рассказал все. Упомянул он и о том, по какой причине Перген отстранил его от расследования.
– А что вы хотите узнать от Грильпарцера? – спросил Палфи, когда Трон закончил свой рассказ.
– Каюта Грильпарцера была рядом с каютой надворного советника. Не исключено, он что-то видел или слышал Кроме того, в ресторане между лейтенантом и надворным советником произошла размолвка. По мнению официанта, эти господа были знакомы и прежде.
Палфи встал так резко, что свернувшаяся у его ног кошка отпрыгнула в сторону.
– Это правда, – подтвердил он. – Они действительно были знакомы. – Он умолк, обдумывая, что еще стоит сказать Трону, потом провел ладонью по голове, словно приглаживая волосы, от которых остались одни воспоминания. – Послушайте, комиссарио, – произнес он наконец. – У меня нет привычки распространяться о личных делах моих подчиненных. Но княгиня почему-то заинтересована в том, чтобы вы какое-то время еще участвовали в расследовании. Почему ей так хочется, я, повторяю, не знаю. Однако чаще всего она отдает себе полный отчет в том, что для нее важно, а что нет. – Он помолчал и продолжил. – Лейтенант – игрок. У него долги, и весьма значительные. В «Ридотто» ему уже запрещено делать ставки. Сейчас он играет преимущественно в подпольных казино.
