– Я весьма сожалею, графиня, – сказала она, – что не успела пока представиться вам. – Это не вполне соответствовало истине, потому что императрица не имела ни малейшего поползновения отыскать графиню в толпе съехавшихся на бал гостей. – Если я отвлекла графа от его обязанностей гостеприимного хозяина бала, простите меня великодушно…
Графиня, не отрываясь, смотрела на императрицу. Расстояние между ними не превышало двух метров. Трон слышал, как мать взволнованно дышит. Она вдруг присела в реверансе, как молодая девушка, машинально расправила складки на платье и наклонила голову. А потом проговорила совершенно спокойно по-немецки, с богемским выговором:
– Я не знала, что ваше императорское величество изволит беседовать здесь с графом.
Она с достоинством поклонилась еще раз и медленно, не оглядываясь и не поворачивая гордо поднятой головы, легко отошла к двери. Будь графиня в Хофбурге, на аудиенции у императрицы, это в точности соответствовало бы придворному этикету. Но здесь где не было лакея, который открыл бы перед ней дверь, возникла небольшая проблема. Перед дверью графиня была вынуждена повернуться к императрице спиной. Естественно, это могло испортить впечатление от блестящих манер графини Трон.
– Еще один момент, графиня, – сказала императрица, снова надев маску и превратившись в графиню Хоэнэмбс. – О разговоре, – продолжила она, – который у меня состоялся с графом, никто не должен ничего знать. Вам самой известно лишь, что на вашем балу побывала графиня Хоэнэмбс, которую сопровождали Кёнигсэгги. – Сделав полшага вперед, императрица напомнила: – А вы, граф, кое-что обещали мне…
И вновь Трон поймал на себе взгляд глаз, ярко блеснувших из-под маски, когда в них отразился огонь свечи. Императрица улыбнулась. Несколько секунд Трон не мог понять, что она хотела этим сказать, а потом догадался и сказал.
– Когда я имел в виду пригласить ваше императорское величество на танец, я еще не знал, кто передо мной.
– Как прикажете вас понять? Вы отказываетесь от вашего намерения, граф? – Императрица капризно улыбнулась, а брови над маской удивленно приподнялись.
Трон поклонился и сказал:
– Мне и в страшном сне не приснилось бы, что я могу проявить неуважение к вашему императорскому величеству.
Императрица вновь улыбнулась, на сей раз – дружески. Собственно, сказанные им только что слова следовало понимать так: он никогда не осмелился бы пригласить императрицу на танец. Однако она, похоже, истолковала его слова по-иному, граф ни при каких обстоятельствах не осмелится отвергнуть ее – пусть и косвенное – приглашение к танцу.
Императрица сказала:
– Тогда чего же вы еще ждете, граф?
В этот момент вновь зазвучала музыка; видимо, во время беседы Трона с императрицей оркестр отдыхал. Это был тот же вальс, звуки которого доносились до них весь вечер. Музыка звучала так же приглушенно, как и тогда, когда Трон стоял у закрытой двери часовни, стараясь угадать, о чем с ним хочет переговорить графиня Хоэнэмбс Сейчас в часовне было абсолютно тихо, и каждый такт вальса слышался совершенно отчетливо.
Трон снова отдал поклон и произнес:
– Тогда… приглашаю вас на тур вальса, ваше императорское величество.
После поклона он сделал шаг влево и повернулся в правую сторону, чтобы встать перед императрицей «прямо во фланг», как говорят офицеры. Произнеся слова приглашения, он выжидательно поглядел на нее, но никакого ответа не последовало. Императрица молча, пристально смотрела на него, глаза ее в прорезях маски блестели. Трону показалось, что ему не доверяют, и он с беспокойством подумал а вдруг он сделал или сказал что-то не то и не так? Впрочем, Трон быстро сообразил, что императрица сейчас выступает в роли обычной дамы, гостьи бала, и ей непривычно сознавать, что ее вот так запросто приглашают на танец. Она молчала еще несколько секунд а потом улыбнулась и сказала:
– Вашу руку, граф.
Трон учтиво подал руку, на которую императрица оперлась, и они вышли из часовни.
49
Когда они вернулись в бальный зал, уже перевалило за полночь. Бал-маскарад был в самом разгаре. Прибыли даже те гости, которые считали ниже своего достоинства появляться на балах до одиннадцати вечера. Зал был переполнен, и найти место среди танцующих (а танцы, казалось, следовали один за другим, почти без перерыва) было просто невозможно. С таким же успехом можно было попытаться вспрыгнуть на 1футящуюся карусель. Именно по этой причине Трон с императрицей остановились в стороне и с любопытством стали смотреть за тем, как танцующие пары сталкиваются, а потом весело извиняются друг перед другом за допущенную неловкость.
Но вот вальс отзвучал. Раздались рукоплескания, послышались восторженные возгласы «браво», будто музыканты играли на концерте. Танцоры воспользовались паузой, чтобы передохнуть. Многие приподняли или сняли маски, открыв раскрасневшиеся, довольные лица. Толстяк пастух прикрепил к своему пастушьему посоху букетик фиалок, выпавший из рук дамы во время танца Пастух заметно покачивался – из-за духоты в бальном зале или от выпитого шампанского, которое лакеи разносили по залу на серебряных подносах, – трудно сказать.
Музыка зазвучала вновь. Зазвучали виолончели и контрабасы. Дамы в пестрых нарядах опять стали искать взглядами своих кавалеров; пары застыли в ожидании первых тактов завораживающего вальса.
Трон с императрицей торопливо приблизились к центру зала и оказались рядом с оживленной парой. Разгоряченные лица мужчины и женщины были в капельках пота; маски свои они сняли, и те висели у них на груди, отдаленно напоминая какие-то детали рыцарских доспехов. Трон узнал Пьетро Калагеро, директора «Банко ди Парма», и его дородную курносую супругу, которая вместе с княгиней состояла в попечительском совете какого-то благотворительного общества На директоре и его жене были новые с иголочки и наверняка обошедшиеся им очень дорого маскарадные костюмы. Эти наряды наверняка стоили целое состояние, хотя выглядели они чрезмерно пестро и дешево. На вежливый кивок Трона они ответили улыбками, в которых были одновременно зависть и презрение: они завидовали тому блеску, с которым устраивались балы в палаццо Тронов, и тому, сколь высокородные гости съезжаются на бал к графине. Презрение же было связано с тем, что они отлично знали, как бедно уже давно живет эта семья старинных венецианских аристократов. Поворачиваясь спиной к Калагеро, Трон успел заметить, как толстяк директор широко открыл от удивления рот и что-то сказал своей жене, а та при этом недоверчиво помотала головой.
Однако у Трона не было времени задумываться над тем, узнал Калагеро императрицу или нет. Вальс увлек их, и теперь от Трона зависело вести императрицу так, чтобы они ни с кем не столкнулись и их никто не задел. И чтобы, упаси Господь, никто не наступил на маленькие, обшитые жемчугом атласные туфли императрицы! К удивлению Трона, она оказалась весьма опытной партнершей. Она была гибкой, стройной, вести ее было одно удовольствие. Трону ни разу не пришлось предупредительно надавливать на талию своей партнерши. Всякий раз императрица точно угадывала, в какую сторону увлечет ее партнер. Они успешно избежали столкновения с запыхавшимся толстяком в домино, который кружился по паркету с пышной блондинкой. Ее высоко взбитые волосы и наряд должны были напоминать о Марии-Антуанетте. Императрица с Троном увернулись и от кавалера во фраке, который танцевал с небрежно одетой, забывшей опустить на лицо маску княгиней де Шамбор. С каждым новым кружением в ритме вальса императрица ощущала все большую уверенность и веселую свободу.
