– Что проход в первый класс до шторма оставался открытым?
– Откуда вам это известно?
Путц вздохнул.
– Потому что я не мог найти ключи. Вот видите. – Порывшись в кармане, он вытащил два маленьких ключа, закрепленных на кольце. – Один из них – для перехода с верхней палубы, а другой – общий ключ для всех кают. Так вот, когда я вчера вечером хотел закрыть переход с верхней палубы, я их не нашел. Я даже подумал, что потерял их.
– Синьор Моосбруггер упомянул, что вы отсутствовали довольно долго, – сказал Трон.
– Я знал, что он заметит это.
– Что вы в это время делали?
– Я вернулся в ресторан, – ответил Путц.
– Вы, очевидно, не поставили об этом в известность синьора Моосбруггера, Иначе он сказал бы мне об этом.
– Нет, – тихо проговорил Путц.
– Ключи нашлись?
– Сегодня утром. Они лежали под буфетной стойкой. Наверное, я уронил их прошлой ночью, а во время шторма они «выползли» на видное место.
Трону показалось, что Путц говорит правду. Но тогда, выходит, девушку провел в каюту кто-то другой?
– Вы действительно обслуживали вчера стол надворного советника?
Путц кивнул.
– Именно так. Надворный советник сидел за десятым столом с лейтенантом хорватских егерей.
– Как вы считаете, были они знакомы прежде?
– А как же! Эти господа о чем-то горячо спорили.
– Спорили? Синьор Моосбруггер ни о какой ссоре не упоминал.
– Синьор Моосбруггер был не все время в зале ресторана. Перед закрытием он ненадолго вышел.
– И как долго он отсутствовал?
Путц на секунду задумался.
– Может быть, минут пять. Но спор дольше и не продлился. Потому что лейтенант встал и ушел.
– А надворный советник?
– Расплатился и тоже удалился. Он заплатил и за себя, и за лейтенанта. Это было ровно в час ночи. Я случайно взглянул на часы. – Путц кивнул в сторону круглых настенных часов, висевших над буфетом. – Вскоре после этого появился синьор Моосбруггер, и мы вместе стали убирать со столов.
– Надворный советник был частым гостем на вашем пароходе, – сказал Трон. – Ведь бывает так, что для знакомых пассажиров члены экипажа – начиная с капитана – делают некоторые послабления? Ну, скажем… закрывают глаза на некоторые нарушения ими известных правил? Кому, в самом деле, вред оттого, что пассажир, путешествующий в одиночестве, найдет способ с кем-то развлечься?…
Трон улыбнулся, ясно давая понять, что он вовсе не из числа записных ревнителей нравственности, но на Путца его улыбка не подействовала.
– Я не понимаю, о чем вы, комиссарио.
Впервые за время разговора Путц поднял на него глаза, и Трон заметил, что белки в них зеленоватого цвета – зрачки на их фоне выделялись только благодаря серо-коричневым ободкам. Заметил Трон и страх в этих глазах, и то, что Путц не скрывает страха. Карлик беззвучно открыл рот, потом вдруг махнул рукой и отвернулся.
Полковник Перген возник посреди зала, словно появился ниоткуда. Трон живо представил, как он торопился сюда, получив сообщение о происшествии на «Эрцгерцоге Зигмунде». Задыхаясь от быстрой ходьбы, полковник направился к столу, за которым сидели Трон с Путцем.
– Я только что узнал о случившемся, – сказал Перген, не дав себе труда поприветствовать Трона. – Вообще говоря, мы ожидали прибытия надворного советника не раньше завтрашнего дня. Думали, что он прибудет на «Принцессе Гизеле». – Он без всякого перехода осведомился: – Где трупы?
– Все еще в каюте. Доктор Лионардо поставлен в известность, – сказал Трон.
Возможно, полковник вдруг осознал, что обошелся безо всякого приветствия, возможно, он вспомнил о своих встречах с графиней Трон – во всяком случае он с опозданием заставил себя улыбнуться. Улыбка придала ему привлекательности – полковник был высокого роста, на голову выше Трона, на его открытом и мужественном лице выделялись аккуратно подстриженные усы; в общем, он вполне мог служить образцом офицера императорской армии! Как это было принято среди офицеров, накидка была не надета, а лишь накинута на его плечи. «Неудивительно, – подумал Трон, – что полковник Перген произвел на мою мать приятное впечатление».
– А это что такое? – спросил Перген, кивнув на список пассажиров парохода.
– Список пассажиров, господин полковник.
– Разрешите? – Перген снял кожаные перчатки светло-желтого цвета и взял листок в руки.
Пробежался глазами по всему списку: раз, другой. Наконец остановился на одном имени, и Трон увидел, как сердито сошлись его брови. Затем полковник раздраженно кивнул.
– Вы можете идти, – бросил он Путцу и повернулся к Трону, не сводя глаз с тщательно разграфленного и заполненного четким почерком Моосбруггера листка. – Говорит ли вам что-нибудь фамилия Пеллико, комиссарио?
– Нет. – Трон вопросительно посмотрел на него.
– Пеллико возглавляет приют для девочек на острове Джудекка, – сказал Перген. – Однако куда больше его занимают совсем иные дела. – Перген помолчал, словно на что-то решаясь. – В каюте у надворного советника находилось нечто, чем Пеллико хотел завладеть любой ценой.
– Не откроете ли вы мне, о чем идет речь? – спросил Трон, не поняв намека. Он сидел, глядя в сторону, поэтому полковник не заметил его улыбки.
– О покушении на жизнь императрицы.
8
Хуммельхаузер работал на Баллхаус-платц,
[3] – сказал Перген. – Надворный советник отвечал за сбор и обработку информации по Венецианской области. Раз в два месяца он бывал в Венеции. Как правило, встречался со мной или с Тоггенбургом. Все донесения по городу попадали к нему на стол. А уже от него – непосредственно к его величеству императору. Особой любовью сотрудников надворный советник не пользовался, – продолжал Перген, – однако большей частью он оказывался прав. Он предсказал, что в 1856 году будет утеряна Ломбардия, а год спустя настоятельно советовал ликвидировать некоего Джузеппе Гарибальди.
При слове «ликвидировать» Перген улыбнулся, показав два ряда крепких зубов. Потом отпил кофе, принесенного Путцем, и закурил сигарету.
– Три дня назад мне вручили телеграмму от Хуммельхаузера. Из полученных донесений надворный советник сделал вывод, что группа бывших эмигрантов готовит покушение на императрицу. Он собирался встретиться со мной в отеле «Даниэли», чтобы передать соответствующие документы и инструкции.
Пока Трон и полковник Перген беседовали, полицейских на судне сменили хорватские егеря. Три солдата встали у трапа, два – у борта. И, наконец, перед дверью каюты теперь дежурил сержант; оставалось непонятно, кого именно он должен не допускать сюда – ведь, кроме Трона и Пергена, в ресторане никого не было.
