Коронер продолжал:
— Итак, либо она повинна в самоубийстве, либо здесь был кто-то еще, и он, убегая, любезно оставил свой кинжал на месте преступления. Не очень-то правдоподобно.
Саймон заметил, как Болдуин пробует ударить себя кулаком в бок, проверяя версию самоубийства. Перехватив испытующий взгляд Саймона, рыцарь пожал плечами и покачал головой:
— Кто бы стал кончать с собой столь сложным ударом?
Хоб явно спешил провести их ко второму телу.
— Пройдите сюда, вдоль реки, только лужи обходите. В иных может засосать человека.
Коронер осторожно двинулся вслед за Хобом, а Болдуин склонился над телом девушки. Внимательно осмотрел ее лицо и одежду, затем вынул из пальцев кинжал.
— Хороший клинок… немного зазубренный, но хороший, и еще может служить. И пахнет, — добавил он, кривя губы, — будто им частенько потрошили рыбу.
— Не женское оружие.
— Верно, — согласился Болдуин, выпрямляясь и выпячивая подбородок.
— Идем, поймаем того маленького келаря.
Догнать его удалось без труда. Лоуренс был не из проворных ходоков.
— Далеко тот мужчина? — спросил Болдуин у Лоуренса, вместе с ним осторожно пробираясь по топкой земле.
— Лежит всего в десяти ярдах от нее.
— Констебль говорит, что знал эту женщину?
— Да, — подтвердил Лоуренс и замолк.
Его мучили угрызения совести, однако он пока держал язык за зубами. С Хобом — одно дело, а вот по доброй воле снабжать сведениями незнакомого рыцаря, каким бы благородным тот ни выглядел, ему не хотелось.
Болдуин уловил его колебания.
— Скажи, ты давно в этом монастыре?
— Много лет. Я поступил в него послушником двадцать четыре года назад, — с улыбкой отозвался Лоуренс.
— Многое переменилось за эти годы.
— И не все к лучшему, — согласился монах.
— По крайней мере, обители ничего не грозит.
— По большей части… хотя в этом году нас лишили настоятеля — по ужасной, поразительной случайности.
— Лишили?
— Уолтер де Луиз — один из добрейших, благороднейших людей на Господней земле, и его-то схватили люди короля. Он томится там, — добавил Лоуренс, кивнув на башни Тауэра за рекой.
— И у вас теперь новый начальник? — осторожно осведомился Болдуин, не желая спрашивать, принимают ли его как настоятеля.
Лоуренс заметил и оценил его деликатность.
— Да. Джон Кузанский. Он, как говорят, больше по нраву королю. Несчастного настоятеля Уолтера обвинили в содействии побегу изменника Мортимера из Тауэра, и за то он остается в заточении.
— Политика — ужасная вещь, — с горечью произнес Болдуин. Мысленно он вновь увидел костры, на которых сожгли великого магистра его ордена и казначея.
Лоуренс украдкой покосился на рыцаря, но не увидел в его глазах ничего, внушающего угрозу. В те дни убийств и казней по произволу гнусного короля, требовавшего абсолютной верности как причитающейся ему по праву и грабившего всех и каждого в пользу своего развратного любовника Хью ле Диспенсера, люди научились благоразумно придерживать язык.
Лоуренс отвел взгляд от рыцаря, только когда они подошли к телу. Тогда он опустил взгляд на мертвого Пилигрима, лежащего в естественной ложбине.
Саймон нагнулся над краем впадины и заглянул в нее. Грустно было видеть конец столь молодой жизни, а убитому явно не исполнилось и двадцати. Волосы с золотистым отливом, отпущенные по последней моде, раскинулись вокруг головы, подобно лучам солнца. Он будто спал, скрестив руки на груди, и Саймон готов был поверить, что лежащий сейчас вздохнет и поднимется.
Вокруг тела скопилась черная маслянистая вода, темная жижа пропитала его одежду. Саймон видел, как Болдуин протянул руку, чтобы пощупать ткань, а потом понюхал свои пальцы. Кровь вытекла из двух ран, расположенных довольно высоко. Обе могли поразить сердце.
— Ну, вот все и ясно, — заявил коронер после минутного раздумья. — Конечно, мужчина добивался девушки, она ему отказала, а он настаивал. Защищаясь, она заколола его и пустилась бежать. Потрясенная совершенным убийством, бедняжка лишила жизни и себя.
Болдуин, медленно обернувшись, наградил его пристальным взглядом.
— Ты и впрямь полагаешь, видя этого человека, сильного, высокого, во всех отношениях превосходящего девушку, что она могла успеть обнажить клинок и ударить его два раза так быстро, что он не успел защититься? И что дальше: она так раскаивалась в убийстве, совершенном при самозащите, что вернулась к мертвому и приготовила тело, словно для похорон?
— Я предполагаю, что кто-то другой проходил мимо, нашел тело и уложил его таким образом, — надменно пояснил коронер. — Возможно, монах из обители.
— Твоя самоуверенность говорит в полный голос.
— Сэр рыцарь, ты, кажется, не сознаешь, с кем разговариваешь. Я здесь — королевский коронер. У меня большой опыт в подобных делах.
— И сколько же убийств на твоем счету?
Коронер снова скользнул взглядом по телу.
— Достаточно.
— Я не сомневаюсь, что ты часто сталкивался с различными преступлениями, но мы с моим другом Саймоном последние десять лет занимаемся убийствами. Я не оспариваю твоей опытности, но хочу предостеречь: не отвергай слишком поспешно все прочие версии относительно этой злосчастной пары.
Говоря это, Болдуин медленно двигался по кругу, осматривая землю. Осмотр пока мало что давал. Повсюду виднелось множество следов. Мягкая упругая трава сохранила мало понятных свидетельств, и все же в одном месте он остановился и присел на корточки.
На прямой, соединяющей тела и реку, земля была процарапана слабой двойной бороздой. Там, где трава росла реже, видны были канавки на земле. Болдуин прошел по следу, который вскоре привел его к маленькой, сравнительно сухой площадке. Здесь он нашел новые следы. На площадке побывали две или три пары ног, и еще кое-что он заметил: рядок глубоких ямок. Примерно дюйм на полтора в поперечнике, странные вмятины в почве. Он не мог найти им объяснения, но мысленно сделал заметку в памяти. Ясно было одно: эта площадка — самое высокое место на окрестном болоте.
Вернувшись к остальным, Болдуин окинул взглядом округу.
— Думаю, его убили там, а сюда притащили — в одиночку или вдвоем. Немного раньше или позже здесь же убили женщину. Вполне очевидно, что она не покончила с собой.
— Вполне уверены, надо полагать? — усмехнулся коронер.
— Совершенно уверен. Там, рядом с другими следами, — следы этого человека и полосы, которые оставили его сапоги, когда тело волоком тащили сюда.
— Ну что ж, забавная история. Мне не терпится услышать, что скажет о ней завтра суд, — улыбнулся коронер. — А пока я хотел бы понять, зачем было тащить мужчину сюда, когда можно было там же скинуть труп в Темзу?
