Хелен изобразила своими пальчиками, которые, на взгляд Киллиана, также были достойны восхищения, вертолет.
— Хелен, ты где? — раздался из-за двери голос Коултера.
В том, что это именно он, сомневаться не приходилось: его выдавал баллименский акцент. Чем более известным становился Коултер, тем заметнее становился провинциальный акцент, теперь он звучал почти как пародия, будто Коултер тщился изобразить некий гибрид Иэна Пэйсли, Шеймаса Хини и Лиама Нисона. Все три знаменитости, политик, писатель и актер, детство провели в Северной Ирландии.
— Дорогой, мы в гостиной! — отозвалась Хелен.
— Пилер с тобой? — крикнул в ответ Коултер.
— Человек, которого ты нанял? Да, тут.
— Что-нибудь ему сообщила?
— Нет.
Коултер открыл дверь и вошел в комнату. Киллиану было известно, что, несмотря на заверения Коултера, будто ему пятьдесят пять, на деле этому жизнерадостному, с широкой улыбкой человеку, похожему на подвыпившего эльфа, уже под шестьдесят. Хотя волосы — без единой седой прядки — были явно подкрашены, а над загорелым лицом, обсыпанным веснушками, хорошо потрудились весьма одаренные пластические хирурги, он выглядел здоровым и подтянутым.
Когда он был в зените славы — лет пять тому назад, — он часто принимал участие в различных телевизионных программах и ток-шоу, его без устали цитировали в выпусках новостей, посвященных авиакомпаниям.
На экране он выглядел этаким опереточным ирландцем с налетом небрежности в манерах, но в действительности больше походил на успешно завершившего карьеру футболиста или боксера, несколько лет назад покинувшего ринг. В его внешности сквозил некий обаятельный намек на сельскую ирландскую простоту и честность.
Киллиан поднялся с дивана. Коултер кивнул ему, поцеловал жену и налил себе в баре.
— А где Том? — поинтересовался он у Хелен.
— Не приехал еще, — ответила она.
Коултер еще раз поцеловал жену, сел рядом с ней, подался вперед и протянул руку Киллиану, который, пожав ее, вновь устроился на диване напротив.
— Том разговаривал о тебе с Шоном Бирном. По словам Шона, ты лучший в своем деле, — заметил Коултер.
Киллиан кивнул:
— Ну… Шон мой менеджер, он не мог аттестовать меня иначе.
Коултер пропустил эту реплику мимо ушей:
— И ты, несомненно, знаешь Бриджит и Майкла Форсайта?
— Встречался пару раз с Майклом, выполнял для него кое-какие поручения, — признался Киллиан.
— Он высоко оценил твои усилия, а Майкл знает, что говорит, — закончил Коултер фразу почти шепотом.
Киллиан поморщился. Слова Коултера напомнили ему о том Рождественском сочельнике, когда Киллиан и его приятели не справились со своими обязанностями и Майкл, выставив телохранителей круглыми идиотами, убил их хозяина. Был бы Киллиан японцем, единственным способом сохранить лицо в той ситуации, несомненно, стало бы самоубийство. Но он не был японцем. Он был тинкером, ирландским цыганом, а половина всех пейви, как они сами себя называют, умирает, не дожив до сорока лет. Самоубийство — роскошь, доступная только долгожителям.
— Как поездка? — задал вопрос Коултер.
— Прошла благополучно.
— Тебя доставили сюда на скоростном катере?
— Именно. Почти как в фильмах про Бонда. Я потрясен.
— Какой авиакомпанией пользовался?
— «Кэтэй Пасифик».
— Хорошая авиакомпания. Полностью раскладывающиеся кресла, да?
Киллиан чуть было не съязвил: «Да, места в салоне побольше, чем в чертовой „Коултер Эйр“», но в последнюю секунду спохватился:
— Хороший уровень сервиса. Что нового слышно в мире авиакомпаний?
На сей раз поморщился Коултер:
— Последний день Помпеи. Число пассажиров снижается, расходы на топливо растут, налоги — неподъемные… Они режут курицу, несущую золотые яйца! В курсе, что половину наших рейсов из Лутона мне пришлось отменить? Гребаное БАА… Идиоты, кретины… Вулканический пепел! Боже милосердный! Все плохо… Мы уже в «красной зоне» и, думаю, останемся там и в первом квартале следующего года…
Киллиан кивнул, соглашаясь, и разговор оборвался.
Разумеется, не Киллиан должен был нарушить тишину, но он чувствовал себя не в своей тарелке, наблюдая за Хелен, испытывающей неудобство из-за их затянувшегося молчания.
— Кстати, я слышал, вы собираетесь стать первой ирландской женщиной-астронавтом? — Он выпалил первое, что пришло на ум, надеясь подтолкнуть Коултера сменить тему разговора.
— О нет, если только мое мнение что-то значит! — рассмеялась Хелен.
Коултер засмеялся вместе с ней:
— Но почему нет, дорогая? Когда я открывал авиакомпанию, в пробном рейсе со мной летели Ричард Брэнсон с детьми, Сигурни Уивер и Билл, мать его, Шатнер! Жена-астронавт придаст мне шику!
Хелен картинно закатила глаза, Коултер нагнулся и поцеловал ее в щеку. В ответ Хелен поцеловала его в губы.
Киллиан улыбнулся. Несмотря на разницу в возрасте и прочие различия, эти двое просто обожали друг друга.
Коултер повернулся к Киллиану:
— Тот полет был затеян ради пиара. Хорошие отношения с Брэнсоном для нас исключительно важны: это же колоссальная реклама в таблоидах! Брэнсон пообещал мне: он полетит первым рейсом при условии, что на самолете не будет Майкла О’Лири — ему забронировали место только на третий рейс.
Киллиан знал об этом эпизоде — читал об ожесточенном соперничестве между Коултером и создателем авиакомпании «Райанэйр» О’Лири, двумя богатейшими людьми Ирландии.
Они еще немного поговорили об авиакомпаниях и самолетах, однако вскоре Коултер повернулся к жене и с извиняющейся улыбкой произнес:
— Дорогая, ты не оставишь нас на минутку? Я хотел бы потолковать с мистером Киллианом наедине.
— Конечно-конечно, — ответила она.
Коултер помог ей встать. Киллиан тоже поднялся и проводил глазами Хелен до двери.
— Нравится? — спросил Коултер, когда жена ушла.
— Красавица!
— Она из Арпино, — поведал Коултер и покрутил скотч в стакане, прежде чем сделать глоток.
— Я не знаю, где это, — признался Киллиан.
Коултер расстегнул жилет безупречно сшитого синего костюма-тройки и наклонился вперед.
— Это в… хм-м… она из… — прохрипел Коултер. — Глаза его превратились в щелочки, пальцы впились в стакан с виски, на лбу задергалась жилка.
— Что с вами, вы в порядке?! — бросился к нему Киллиан.
— Да-да, я просто… Эта кутерьма… Только не сейчас… Как же она хорошо подгадала момент… Все висит на волоске… Работаешь как проклятый, а толку чуть, — простонал Коултер.
