— Сочувствую, — пробормотал Киллиан.
— А потом понимаешь, жизнь-то — не вечная, — как-то рассеянно добавил Коултер и, расслабившись, откинулся на спинку дивана. Он закашлялся, сделал еще глоток.
— Что ты пьешь? — Коултер посмотрел на бокал в руках Киллиана.
— Водку с тоником.
— Может?.. — Коултер покачал своим стаканом.
— Отлично.
— Сейчас налью, — сказал Коултер, вставая. Он прошел в бар и наполнил стакан скотчем на два пальца.
Киллиан взял его, вдохнул аромат. Очень насыщенный. Пригубил. У дорогого виски был отменный вкус.
— Мне нравится, — одобрил Киллиан.
— Это виски с острова Айла тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, с коронации Елизаветы Второй. У меня остался последний ящик в мире.
— Превосходное виски!
Двое мужчин пристально посмотрели друг на друга.
— Итак… Майкл Форсайт, — наконец произнес Коултер.
— Что случилось? — насторожился Киллиан.
— Он сказал, что ты мастер своего дела.
Киллиан сделал еще глоток виски и посмотрел в окно. Солнце уже проваливалось в Южно-Китайское море, а небо окрашивалось во все оттенки фиолетового.
— Ну… сам-то я не могу судить, хорош я или плох в своем деле, но, если ваша жена все еще в Ирландии, я найду ее. Если же ее в Ирландии уже нет, то гарантий дать не могу.
— Ты сделаешь все возможное, — кивнул Коултер.
— Если она в Ирландии… — с нажимом повторил Киллиан.
— Это я и хотел услышать, — перебил его Коултер.
Киллиан промолчал.
— Арпино — решил все же просветить его Коултер, — это место, где родился Цицерон. Ты слышал о Цицероне?
Киллиан кивнул.
— А знаешь, как он умер?
Киллиан отрицательно покачал головой.
— Он считал Цезаря диктатором. Он прославлял его убийство, но после его смерти Цицерон оказался не на той стороне. Марк Антоний послал своих солдат, и они вытащили Цицерона из дома и отрубили ему голову. Жена Антония приказала вырезать Цицерону язык за оскорбления, которыми Цицерон когда-то ее осыпал. Вот чокнутые, а?
Киллиан не был согласен с подобной трактовкой исторических событий, однако решил, что Коултер гордится тем, что жена родилась в том же городе, что и знаменитый римлянин, а вовсе не пытается угрожать, как показалось ему вначале. Двусмысленности, угрозы — это больше в манере Тома.
— Точно чокнутые, — согласился Киллиан. — Может, перейдем к заданию?
— Конечно.
— Когда вы узнали, что ваша первая жена сбежала с детьми?
— Вторая.
— Прошу прощения?..
— Первая моя жена, Карен, живет в Брайтоне. С ней у меня отличные отношения. Я часто встречаюсь с ее детьми. Они уже взрослые, обе девочки — Хизер и Руби — сейчас учатся в колледже, и очень хорошо учатся. — В голосе Коултера прозвучало легкое раздражение.
— Простите, оговорился. — Киллиан поспешил исправить свою ошибку. — Ваша вторая жена. Расскажите о ней.
Коултер будто не расслышал просьбы и, следуя течению своей мысли, произнес:
— Как ты, конечно, заметил, Хелен беременна. Еще одна девочка. Пять девочек, — вздохнул Коултер.
— Поздравляю! — улыбнулся Киллиан.
Коултер кивнул и задержался взглядом на маслянистой жидкости в стакане:
— Если только две мои дочери, которые находятся у этой спятившей дуры, живы… Никто не знает, где они находятся, эта сумасшедшая не остановится ни перед чем. Она нюхала героин во время беременности — об этом ты знаешь?!
— Нет, я не знал.
— И ведь не раз, не два, постоянно. Я отправлял ее и в «Прайори», и в больницу Клэптона… Ничего не помогло. Мне надо было еще тогда все понять, но я любил ее.
— И как долго вы пытались найти ее?
— Более месяца.
— А до этого каковы были условия?
— У нее была частичная опека над детьми. Я забирал детей по выходным и на праздники. И вдруг — как гром среди ясного неба. У нас были хорошие отношения. Я даже позволил ей пожить в своем доме в Донеголе. Она встречалась с Хелен… Все было таким… таким…
— Безоблачным?
— Да, безоблачным… Я был в Брюсселе, когда мне позвонил Том и сообщил, что она исчезла. Как призрак… Она и дети. Испарились. С тех пор я о ней больше не слышал.
— Она пропала из вашего дома в Донеголе? Где именно он расположен?
— Поблизости от городка Леттеркенни. Знаете такой?
— Да, знаю. Она что-нибудь прихватила из дома?
— Нет.
— Почему вы уверены, что это не похищение?
— Так это и есть похищение. Она похитила моих детей. Деньги-то тебе платит страховая компания. Вернее, заплатит, после того как Том все уладит…
— Я не это имел в виду. Откуда вы знаете, что к их пропаже не причастен кто-то еще?
— Она позвонила своим родителям и заявила, что не желает больше делить со мной опеку над детьми и собирается бежать, забрав с собой девочек. Они пытались ее отговорить — не получилось: она чертовски упряма.
Киллиан глотнул виски и подпер щеку рукой:
— До этого она неукоснительно следовала предписаниям суда?
— Да, все было прекрасно. Я должен был забрать детей в выходные. И вдруг ей что-то стрельнуло в голову и она сбежала. Маразм…
— Незадолго до исчезновения вы не замечали в ее поведении чего-то необычного?
— Нет. Я полагал, она покончила с наркотиками. Оказалось, ошибся.
Киллиан кивнул.
Коултер поднялся с места.
— Еще? — кивнул он на опустевший стакан Киллиана.
— Нет, спасибо, больше не нужно.
Себе Коултер налил — на сей раз почти до краев — и продолжил:
— Она пропала: прекратила пользоваться банкоматами, отказалась от мобильного телефона, звонит только из таксофонов, ее адвокат понятия не имеет, где она. Мы даже предположили, что она вступила в какую-то чертову секту или что-то в этом роде. Том нанял детективов, которые установили жучок в телефон ее родителей, просматривают их переписку. Пару раз они почти настигли ее, в День святого Патрика чуть не схватили, но она снова ускользнула.
— Я одного не понимаю: как ей разрешили опеку над детьми, хотя вы не скрываете ее пристрастие к наркотикам?!
Коултер шмыгнул носом:
— Как-то произошел несчастный случай… Глупость. Если бы она не упомянула об этом недоразумении, я бы сейчас и словом не обмолвился о героине.
— Вы ударили ее?
