Через несколько минут перезвонил Шон.
— Значит, так, М. Ф. говорит, что этот парень отношения к игорному бизнесу не имеет. Он банковский служащий. В свое время женился на девушке из богатой семьи. Это его третье жилье. Дела ведет у себя дома, в Атлантик-Сити и в Фоксвудсе. Никого не беспокоит. Никаких подозрительных дел и связей. В полицейской базе данных не числится.
— Ты веришь этому?
— А почему бы и нет?
— Не знаю… Но какого дьявола он трется в городе, в центре которого находится чертово казино?
— Может, не станешь с ним связываться? — вздохнул Шон. — Откажись.
— Нет. Посмотрю, что и как. Когда закончу с делами, тебе позвоню. Да, и еще… он подослал кое-кого. — Киллиан потер подбородок.
— Наблюдателя?
— Не уверен.
— Парень, просто будь осторожен, — посоветовал Шон, подражая манерному западнобелфастскому выговору диктора Би-би-си-ТВ Джулиана Симмонса.
— Я всегда настороже, — парировал Киллиан в той же манере.
Скомкав и выбросив стаканчик из-под кофе, он вернулся к Люку.
Карпентер-стрит находилась в четырех кварталах от пляжа. Воплощенная американская мечта. Заборчик, дождевальные машинки, дети и тупик.
А вот и дом № 21: большой особняк в плантаторском стиле, оформленный так, чтобы казаться на двести лет старше, но на самом деле выстроенный в 2002 году. Какая ирония: парень, у которого проблемы с игорным бизнесом, живет в доме с роковым номером — 21!
Пять или шесть спален, гараж на три машины. На лужайке какой-то подросток машет пластиковой битой — пытается играть в бейсбол сам с собой. Лет тринадцать, шатен, зеленые глаза, футболка с логотипом «Хранителей». В этом районе на «крайслер» никто бы и внимания не обратил, но того, кто будет в нем сидеть, обязательно запомнят.
— Вот что, пойдешь со мной, — бросил Киллиан.
— Что ты собираешься делать? — насторожился Люк.
— А ты что обычно делаешь для мистера Форсайта? — желчно поинтересовался Киллиан.
— Я работаю в «Экспресс карс». Водителем.
— Люк, чем я занимаюсь, как ты думаешь?
— Я действительно не знаю! — воскликнул Люк, но глаза его говорили об обратном: он знал или подозревал…
— Если пойдешь со мной, твой жизненный опыт значительно обогатится, — пообещал Киллиан.
Но Люк, видимо, в этом сомневался, поэтому Киллиан сменил тон на повелительный:
— Иди за мной и держи рот на замке!
Киллиан вылез из машины, оправил куртку и подошел к воротам. Бейсболка «Ред Сокс» сидела на голове подростка слегка набекрень, вдобавок он комментировал для самого себя каждый бейсбольный финт, как будто в сцене из раннего фильма Спилберга. Киллиан огляделся в поисках золотистого ретривера, который бы придал всей сцене законченный вид, но собаки не было.
Киллиан распахнул ворота.
— Кто-о вы та-а-ко-ой? — спросил подросток, растягивая гласные на ленивый мэнский манер.
— Друг твоего отца. Он тут живет?
— О-он у-уше-ел в «Шо-оу-уз».
— А мама дома?
— Она-а уе-ехала-а в Ки-итте-ери-и.
— Кто за тобой присматривает?
— Ни-икто-о. Я са-ам по се-ебе-е.
— Братья или сестры есть?
— Ма-ама взя-ала Флэ-энне-ери-и в Ки-итте-ери.
— Хорошо, что не Киттери в Флэннери.
Парнишка засмеялся.
— Кстати, тебя как звать, парень?
— То-оби-и.
— Вот что, Тоби, ты мне не подскажешь, когда твой папа вернется? — поинтересовался Киллиан.
— Не зна-аю… Мо-ожет, через по-олча-аса-а…
Киллиан полез в карман и вынул оттуда две пятидесятидолларовые банкноты.
— Как я тебе уже говорил, я старый друг твоего отца. И, похоже, я тебе задолжал два подарка на день рождения. — Он передал деньги Тоби. — Вот что, держи деньги, на них ты сможешь купить себе настоящую бейсбольную биту в каком-нибудь магазине спорттоваров около пляжа. Хорошую.
У Тоби глаза на лоб полезли.
— Да я же-е смогу ку-упи-ить би-иту-у с авто-ографо-ом са-амо-ого Дэ-эви-ида-а О-орти-иса-а!
— Отличная идея! Отправляйся прямо сейчас. То-то отец удивится…
— Так я сго-оня-аю на ве-ело-оси-ипе-еде-е?
— Конечно! А шлем у тебя есть?
— Да-а! — застонал от счастья парнишка.
— Тогда надевай его и вперед!
Тоби вскочил на велосипед, напялил шлем и пулей полетел прочь. Киллиан подошел к двери, повернул ручку и вошел внутрь.
— Заходи! — позвал он Люка.
Это был чистый, хорошо обставленный, первоклассный и совершенно пустой дом.
Первым делом Киллиан направился в спальни, надеясь отыскать там тайник. В оружейном шкафу он нашел пистолет с комплектом патронов. Патроны Киллиан забрал, а пистолет положил обратно. Под полом чердака обнаружилась коллекция мягкого порно и две тысячи канадских долларов. Журнальчики и деньги Киллиан оставил на месте. Больше ничего не было. Ничего существенного. Самой интересной комнатой оказалась библиотека, расположенная на первом этаже. На полках были расставлены старые книги, не меньше тысячи, некоторые из них весьма ценные. К своему удивлению, Киллиан обнаружил том, посвященный творчеству Ле Корбюзье.
Он присел и начал листать его.
— Что теперь будем делать? — озабоченно спросил Люк.
— Ждать, — коротко ответил Киллиан.
Люк достал свой «айпод», сунул в уши наушники и устроился на оттоманке.
— Что слушаешь? — Киллиану всегда было немного любопытно, что слушает нынешняя молодежь.
— Что-что?
— Что ты слушаешь?
— А… шум моря.
Киллиан кивнул, но оставался настороже. Он уже успел разглядеть у Люка короткоствольный пистолет, заткнутый за пояс. Киллиан обдумал ситуацию, прикинул все возможные варианты. Возможно, Форсайт подстраховался. Люк никакой не водитель, он киллер. Его задача — пристрелить клиента и свалить все на подвернувшегося под руку простофилю не из местных.
Красиво, но, вероятно, неверно. У Майкла репутация человека прямолинейного, и кроме того, если б он замыслил столь сложную комбинацию, он выбрал бы в исполнители кого-то, имеющего за плечами не менее десяти лет хитроумия и интриг. А этот парнишка всего лишь шестерка, подмастерье. Да и оружие у него несерьезное.
— Бред какой-то, — пробормотал Киллиан и вернулся к чтению книги.
Ле Корбюзье ему не нравился. Этот архитектор просто не понимал человеческую натуру. Люди изначально тянутся ко всему природному. Полмиллиона лет жизни в саваннах привели к тому, что выживали только те, кто был приспособлен к открытым равнинам, пастбищам. Но в своих воображаемых городских джунглях Ле Корбюзье не оставлял даже намека на возможность душевной тяги к открытым пространствам, к зелени, к прочим видам млекопитающих, к простору. Подобно другим социальным преобразователям двадцатого века, Ле Корбюзье желал переделать человека, сообразуясь с собственными идеями и образами. Да… похоже, это стоит взять на заметку, подумал Киллиан, вытащил карандаш и принялся делать заметки для своей курсовой работы. И так увлекся этим процессом, что не услышал, как вошел Марчетти. Наверное, нужно было сказать Люку, чтобы следил за входом. Ошибка, хотя, возможно, и не фатальная.
