— Что тебе нужно? — Я узнала Руддика и даже не пыталась скрыть усталость.
— Как же здесь холодно. — Он говорил так, словно мы стоим на остановке и ждем автобус. — Моя машина не завелась. Но у меня есть кабель. Не возражаешь, если я попробую завестись от твоего автомобиля?
По правде говоря, мне не хотелось это делать.
— Конечно, — ответила я. Кое-кто из моих коллег сейчас, наверное, умер бы со смеху. — Подожди здесь. Я сейчас подъеду.
— Я могу сесть к тебе? А то совсем замерз в своей машине.
Весьма неожиданная просьба от сурового и самоуверенного одиночки.
Мы пошли к моему внедорожнику и забрались в кабину. Мне не хотелось общаться с Руддиком. Но затем я спросила себя: а что, если бы у меня не завелся двигатель? Ведь есть же надзиратели, которые недолюбливают меня. После этого все мои сомнения отпали.
К счастью, мой автомобиль завелся. Я дала ему некоторое время поработать вхолостую, включив кондиционер и ожидая, пока салон согреется. Руддик предложил очистить мои стекла от инея, но я вышла из машины и сделала это сама. Когда вернулась в кабину, мы подождали еще несколько минут, обменявшись за все это время парой фраз. Наконец я решила, что можно двигаться. Руддик показал на свой автомобиль — старенький «дастер». Я не удивилась, что он не завелся. Этой ржавой консервной банке наверняка лет пятнадцать.
— Да, судя по твоей машине, ты не берешь взяток, — буркнула я.
Шутка глупая, но я слишком устала, чтобы упражняться в остроумии.
— Или у меня хватает ума не покупать себе внедорожник за шестьдесят тысяч долларов, не так ли?
Я открыла капот и позволила ему прикрепить кабель. Капоты обоих автомобилей были подняты. Я не видела, что он делает, но решила, что скорее всего закрепляет кабель. Затем увидела Руддика, который жестом показал, что попытается завести свою машину. Я услышала, как стартер заскрипел, а затем двигатель завелся. «Дастер» зарычал, три раза выстрелил, фары моего автомобиля потускнели, когда его машина стала забирать энергию у моей. Наконец двигатель «дастера» заработал стабильно, хотя и очень шумно.
Руддик убрал кабель. Мы с шумом закрыли капоты. Мне хотелось помахать ему на прощание и уехать, но я даже не двинулась с места. Руддик открыл дверь пассажирского места и поблагодарил меня.
— Не возражаешь, если я посижу здесь немного, пока моя машина прогреется и я смогу окончательно убедиться, что она может ехать?
Он забрался внутрь, сбил снег с ботинок, снял перчатки и стал отогревать руки. Я подумывала включить радио, но не стала. Вместо этого принялась рассматривать стены тюрьмы, будто они экран в кинотеатре под открытым небом. Я понимаю, что должна испытывать какие-то особенно глубокие и поэтические чувства к этому месту, но внутри у меня все словно оцепенело. Однако работа не должна вызывать у тебя оцепенения. Особенно если ты занимаешься таким ответственным делом. Возможно, у меня был шок. В последнее время со мной столько всего случилось. Не все события можно назвать ужасными, но я понимала, какая у меня неблагодарная работа. И когда наконец-то появляется возможность расслабиться, ты начинаешь задавать себе вопрос: почему ты так переживаешь по этому поводу. Ведь тебе платят достаточно хорошо за твое терпение.
Мы услышали скрип колес по снегу и увидели свет фар. К тюремной парковке подъезжал автомобиль. Мы оба молчали. Я заметила, что это такси. Машина остановилась возле ворот и два раза просигналила. Наглухо закрытые ворота тюрьмы раскрылись, будто кто-то произнес магическое слово. Появился офицер охраны. Передние двери такси открылись, и оттуда вышли двое мужчин. Один из них открыл дверь заднего сиденья и наклонился в машину. Когда он выпрямился, в руках у него были коробки с жареными цыплятами. Водитель вытащил свою порцию цыплят. Охранник открыл ворота и пропустил их.
— Сколько цыплят, — тихо произнес Руддик. — Наверное, охрана проголодалась.
Я предпочла держать рот на замке.
— Иногда я сижу в машине и развлекаюсь, наблюдая, как такси приезжает по два-три раза за ночь. И знаешь, они не всегда привозят жареных цыплят. Иногда это бывает выпивка. А порой я даже затрудняюсь сказать, что они таскают в мешках.
Ворота тюрьмы снова открылись. Появились двое мужчин. Они вернулись в такси. Мигнув фарами, машина быстро помчалась прочь, спустилась вниз с холма и свернула на проселочную дорогу.
— Сегодня они приезжают уже второй раз, и я уверен, что через час опять вернутся, — пробормотал Руддик. — Как думаешь, кто оплачивает расходы на такси? А это недешево: посреди ночи, да еще в предпраздничный день. Уверен, ты легко сможешь подсчитать все расходы на доставку и поймешь, что надзиратели отдают таксистам уйму денег. Наверное, они очень обеспеченные люди.
— Ради Бога, сегодня же новогодняя ночь. — мягко возразила я, хотя прекрасно знала, что такое случается постоянно.
Я вспомнила столовую и эти чертовы ребрышки. Не люблю, когда в нашей комнате отдыха пахнет едой. Но смотрю на это сквозь пальцы. И я не хочу знать, кто этим занимается. Ребята радовались, когда привозили продукты. В предвкушении вкусного обеда они начинали быстрее шевелиться, становились организованнее, у них появлялся новый стимул. Они постоянно делали заказы, но я в этом не участвовала. Даже не хотела пробовать ту еду.
— Конечно, — хмыкнул Руддик. — Офицеры охраны сами все съедают, как они говорят, и никогда не приносят еду в камеры каким-нибудь убийцам и грабителям, которые платят им за эти и другие услуги. Я сам не видел, но кто знает… Как говорится, что происходит в тюрьме, то в тюрьме и остается. Правда, забавно? Это самое надежно охраняемое место в Америке, где можно без страха совершать преступления. Никого никогда не поймают. Ты можешь незаконно проносить сюда жареных цыплят или героин. Устраивать зэкам свидания с проститутками или позволять им ширяться в чужих камерах. Тебя все равно не поймают. По крайней мере я не знаю ни одного подобного случая.
— А ты ведь специально ждал меня. — вздохнула я.
— Я знал, что в одну из таких ночей мы обязательно встретимся, и хотел немного поговорить с тобой.
— Но почему?
Он проигнорировал мой вопрос.
— Какого добра сюда только не проносят! Героин. Крэк. Кокаин. Марихуану. Алкоголь. Порнографию. Парфюмерию. Средства для бритья. Носки. Солнечные очки. Жареных цыплят. Пиццу. Пончики. Кофе растворимый и в зернах. Игровые приставки. Свиные ребрышки. Сандвичи. Табак. Сироп от кашля. Шприцы. Иглы. Трусы. Смазку. Презервативы. Батарейки. Валиум. Оксиконтин. Метамфетамин.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — Я стиснула руль обеими руками. В кабине было тепло, однако на лобовом стекле еще осталось немного инея. И все же мне никогда еще не было так холодно. Я ненавидела Руддика и презирала его мерзкую пуританскую мораль. — Думаешь, это так здорово — сидеть здесь? Зэки любят рассматривать автомобиль на парковке. Однажды я взяла машину подруги, потому что моя была в мастерской. И знаешь, трое заключенных спросили, почему это я каждый день езжу на новом автомобиле. Они следят за всем, что мы делаем. В тюрьме и за ее пределами. Следят за нами более тщательно, чем мы за ними. И я не хочу, чтобы из-за тебя меня тоже стали считать «крысой».
