Четыре дня пахоты в багажном отделе железной дороги во Фриско, тягая мешки с почтой, чистоганом $10.40 в день; десь-долларов потратил на оттяг и Мари – приехал в Л.-А. «Молнией» в грузовой теплушке, куда меня посадил Коди, с триц-долларами – полумертвый от вирусной пневмонии, три разных кондуктора заставляли меня лечь поспать, или меня допросят – две мили прошел в изможденной скорби с бременем сумки от депо Л.-А. до самого перекрестка Южной Главной и Пятой и к жизнеспасательной гостинице и лимону с бурбоном. Это записи. Одиноко мне сегодня без Ма, Нин, Льюка и Кинстона – Я намерен пересмотреть всю Трагедию Номер Один начала моей жизни на моем судне, каким бы оно ни было. Надеюсь, это «Эдамз», старый темный «Эдамз» ныне в обширной ночи Педро тянется меня коснуться.
Да, припомнить, Мари, врубился в нее, она врубилась в меня, в Малом Харлеме на Третьей во Фриско – дал ей снобский мексовый бумажник, избавился от него, хоть и тревожно – холодным дождливым утром в 7:30 нам велели явиться на работу в 6 вечера, и мы с Коди погремели в старой зеленой трахоме к жилым хижинам за путями и позади мусорок в пятимильном доме – разбудили Мари с пинтой бурбона и поделенной бутылкой (бедняком) токая – ее сестра спала со своей дочкой (семи лет) на кровати, белый моряк в спальне, но записи сразу (Пять Игр И Все Звать Дай, Дай Маленько, Не Дай, Дай Половинку, Дай Побольше, Ничего Не Дай и т. д.) и затем завтрак и зять, и мы бахаемся в спальне, разговариваем о ее наследстве в $4600, «кадиллак» или гусиная ферма – Дылда Бакл пришел с пятериком бургундского – поездили по Третьей улице за Ч, ничего, персонажи туда-сюда – Старый Джаббо – потом домой поспать два часа днем, у Эвелин припадки, ух! – А в Л.-А. я на то судно так и не попал!
То было во Фриско, когда я по-прежнему не сомневался, что смогу попасть на «Эдамз», но теперь у меня тоска Сан-Педро, возвращаюсь пешком из Уилкинсонского М. К. С., Канун Рождества, судно упустил, вдоль путей, спотыкаясь во вселенной горящей резины и нефтеперегонок в жарком тупом солнце, утрата, утрата, моя шарада, тирада – хуже всего встретить сексуальную коробочку сочнопизду Рики в Лонг-Биче в «Звездной пыли» – после того бешеного дня в Холливуде и Санта-Монике, когда ходили с Дени, пия шампанское и тратя одну сотню долларов на всякую чепуху («Ларю», пятидолларовые поездки в такси куда глаза глядят, ящик пива для девчонок, что выставили нас за дверь и т. д. Лола, Энн, Монро Старр у плавбассейна).
Бар «ДУРДОМ», после Кануна Рождества «Крейсера» в 4 утра, безмолвного со звездой и электрическими лампочками от-носа-до-кормы – трюхая по темным путям с м-ром Леонардом и его боповой кепкой – Рождественский ужин из индейки и датского пива на «Эдамзе» с шумной матерящейся хохочущей командой – жаркий солнечный рождественский день в баре «ДУРДОМ», Уилмингтон, Рики не проханже, чокнутая кулачная драка между сезонными любовниками, мне жарко и невыебно, кемарю, пиво, насрать на него. Где жена?
В точке на ЛаСьенеге хорошенькая парочка (бар «Анкор») – камин, ночь Л.-А. – еще раз позже в баре на Закатной Полосе с Лезесом – Мое виденье мужчин, порабощенных пёздами, женщинами, которые в тридцать или близко теряются в мечте о материнстве, меж тем как мужчины мрут в ночи с раболепною жаждой к вечной пище, невыразимая безопасность сознательной ласки (либо сонной бессознательной) – бедный чувак, Коди, сломлен их пёздами – а вот я нет – сын владельца «Дурдома» ездит днем на дурацком одноколеснике, обгоризонтенный насосными вышками, баками и башнями – иссемпассем – у Дена много выражений – Что я люблю? Ден говорит, свою собственную шкуру. У меня $14.50.
Сидя на табурете лицом к слепящей открытой двери – стоянка за крылечком из бетона – столб – затем бурые поля, проволочные изгороди, краны нефтекачек, синяя хмарь, телеграфные провода, бесформенные черные стали, холмы, деревья, дома, Тихоокеанское Небо над Педро, а потом океан.
3
Фриско: пленка
ДЖЕК. – и посреди ночи он сказал: «Я художник!»
КОДИ. О нет! хи хи ха ха ха, правда что ли, а?
ДЖЕК. Ага
КОДИ. Ну, знаешь, э, Бык… Бык только сидит да читает весь день, и я в общем, так вышло, взял эту «На самом деле блюз» и прочел ее всю от корки до корки за день-два, понимаешь, просто сидел по улету да читал. Садился напротив его, вишь, тоже ничего там не делал. Хак и Джун только работали, и тут такие Бык и я сидим читаем весь день. Знаешь эту «Внутри США», там двенадцать сотен страниц? – и я прочел все до единого СЛОВА, в этой ебучке
ДЖЕК. Прям напротив Быка?
КОДИ. Ага, просто мы… читаем книжку. Я прочел ту книгу, и еще прочел «На самом деле блюз» и еще несколько. И больше ничего не делаем, сидим себе весь день и читаем, и всё, по улету, вишь, он и я, и я вот к чему – он – после того, как я все закончил —
ДЖЕК. О, вы друг другу читали?
КОДИ. Нет, нет, нет, тишина
ДЖЕК. Тишина?
КОДИ. Ну, в тишине, ага, он читал и я тоже читал, остальные работали, точно, и, значит, потом он сказал: «Что ты думаешь насчет этого „На самом деле блюз“?» – «Ой да нормальный, наверно». Он говорит: «Этот парень нигде», говорит: «Я эту хрень читал»… знаешь, как Бык злобно – вишь, как он на что-то нападает – ничего не значит так или иначе, но он всегда говорит: «Ну, я не знаю, это никуда не годится». Знаешь, как он обычно делает – ты ПОДУМАЙ о нем только! Тыщу раз я поражался и присматривался почетче, когда моложе был, я, бывало, смотрел на него, как бы чтоб принять его всерьез, а его не предполагается принимать всерьез, ты не понимаешь, о чем он говорит – а он такие кошмарные вещи произносит: «Ах Джек, это никуда не годится, это говно ебаное ни к черту, я дом намерен построить последнюю тыщу лет», птушто он, не знаю, он грит: «Ну-ну…» – ну чувак, я вот о чем: «Этот несчастный сукинсын, – говорит он, – читал я эту ебаную книжку, – говорит, – херня была» – понимаешь – говорит – Боже мой, в голову не лезет: «Парень просто нигде», понимаешь, что он говорит: «этот тип Меззроу» – Ох нет! потом он сказал: «Наверняка негритосов любит, а?» Знаешь, хи хи хи, вот так вот, знаешь, как он выделывается с этим Джимми Лоу, с Луизианы – ты слыхал ту его историю, когда он приходит и говорит: «Ох чувак, это НЕИСТОВО», ты б улетел, чувак, а он такой: «И, в общем, мы забрались в школьный автобус с кодлой тех молоденьких девчонок», говорит: «Старый Джимми о-ди-чал, совершенно дикий стал, он изнасиловал всех молодых женщин и тринадцатилетних дев-чо-нок», он сам водил школьный автобус, вишь, старался себе раздобыть – чувак, вся эта штука, она целый час вот так не кончается, Иисусе, вот сукинсын
ДЖЕК. Это у него работа такая была?
КОДИ. Ну, у Джимми Лоу
ДЖЕК. Его работа была водить школьный автобус —
КОДИ. Нет… нет, это он просто сочинил, знашь, Старый Бык, он просто когда по улету, так придумывает эту историю. Нет, Джимми Лоу был парень, который —
ДЖЕК. Фермер, а?
КОДИ. – ага, который владел той лавкой дальше по дороге, сельским лабазом, ага, Бык туда ходил, в эту деревенскую лавку, и врубался в этого Джимми Лоу
