Фред, однако, так легко не приручался. Во-первых, из-за дефекта глаз он и в самом деле не видел, какой беспорядок учинял; во-вторых, подлизываться к кому бы то ни было Фред был органически не способен. Он плутовато усмехался миссис Би, посасывал свой зуб, шлёпал её по обширному заду и похохатывал: «Да брось, старушка». Испепеляющий взгляд миссис Би сменялся криком: «Пшёл вон с моей кухни, образина, и держись подальше!» Но увы, Фред не мог держаться подальше, и она это знала. Коксовая печь располагалась в кухне, а он отвечал за растопку, выгребание золы, открытие и закрытие дымоходов и в целом поддерживал её в хорошем состоянии. А так как миссис Би готовила и пекла в основном на той самой печи, она понимала, что зависела от Фреда. Так что между ними держалось напряжённое перемирие, лишь иногда – раза два в неделю – прерывавшееся громкой ссорой. Я, кстати, с интересом отметила, что во время своих препирательств ни один из них не сквернословил – без сомнения, из уважения к монахиням. Окажись они в любом другом месте, воздух бы закипел от крепких словечек.
В обязанности Фреда входило утром и вечером растапливать котёл, а в оставшееся время выполнять другие поручения по договоренности. Ради котла он приходил семь дней в неделю, и такая работа ему очень подходила: она была постоянной и в то же время позволяла заниматься и другими способами заработка, которых он напридумывал себе в избытке за эти годы.
Фред жил со своей незамужней дочерью Долли в двух нижних комнатах небольшого дома у самых доков. Во время войны его призвали, но из-за зрения Фред не смог присоединиться к действующим частям. Поэтому его отправили в сапёрно-строительное подразделение, где, если верить Фреду, он шесть лет служил королю и Отечеству, вычищая уборные.
В 1942 году ему предоставили отпуск по семейным обстоятельствам: его жену и шестерых детей убило прямым попаданием бомбы. Он смог провести немного времени с тремя выжившими детьми, шокированными и травмированными, в общежитии в Северном Лондоне, прежде чем их эвакуировали в Сомерсет, а сам он вернулся к уборным.
После войны Фред снял две дешёвые комнатки и в одиночку поднял остатки своей семьи. Найти постоянную работу ему всегда было нелегко – и из-за странного взгляда, и потому, что он не хотел надолго уходить из дома, зная, что нужен детям. Стремясь заработать денег, он занимался самой разной деятельностью, иногда даже законной.
Пока мы, светский персонал, завтракали на кухне, Фред в основном хлопотал над своим котлом, что давало прекрасную возможность повытягивать из него истории, чем мы, юные и любопытные, бесстыдно занимались. В свою очередь Фред всегда угождал нам, так как явно обожал плести свои небылицы, частенько начиная их словами: «Хотите верьте, хотите нет…» Смех четырёх молоденьких девушек звучал в его ушах музыкой. А молоденькие девушки смеялись надо всем на свете!
Одна из его постоянных работ – и, как он уверял, самая высокооплачиваемая и высококвалифицированная – заключалась в том, чтобы простукивать днища бочек для пивоварни «Уитбред».
Услышав это, Трикси скептически фыркнула:
– Я сейчас тебе днище простучу!
Но Чамми заглотила наживку и сказала со всей серьёзностью:
– Сказать по правде, это ужасно интересно. Расскажите нам ещё.
Фред любил Чамми и называл её не иначе как «Высотулечка».
– Ну, эти их пивные бочки, они должны, вроде как, звучать, и единственный путь их проверить – шарахнуть по днищу и слухать. Коль выходит один звук, знач' хорошая. Коль другой – некудышная. Поня́ли? Легкотня, но, грю тебе, опыт приходит ток' с годами.
Мы видели, как Фред торгует на рынке луком, но не знали, что он сам его выращивает. Живя на первом этаже, он получил в придачу небольшой садик и отвёл его под лук. Он пробовал картофель – «не в масть», – а вот лук оказался настоящей золотой жилой. Ещё он держал кур и продавал яйца, а также курятину. Но не через мясника: «Шоб не пойми кто половину барыша прикарманил?» – а напрямую на рынке. Ларёк он тоже не брал: «Я не плачу чёртову арендную плату совету», – просто расстилал, где мог, одеяло и торговал с него луком, яйцами и цыплятами.
Цыплята натолкнули его на мысль о перепелах, которых он продавал в вест-эндские рестораны. Перепела – привередливые птицы, нуждающиеся в тепле, поэтому он держал их в доме. Впрочем, маленьким птичкам не требовалось много места, так что он разводил и выращивал их в коробках, которые держал под кроватью, а сворачивал шеи и ощипывал птиц у себя на кухне.
Всегда нетерпеливая Чамми заметила на это:
– Знаете, я думаю, что это, сказать по правде, ужасно умно. Но разве они не попахивают?
Трикси прервала её:
– Ой, замолчи! Мы же завтракаем, – и потянулась за кукурузными хлопьями.
Однако, чтобы отпугнуть кого угодно от завтрака, было достаточно увлечения Фреда канализационными стоками. Прочистка стоков явно была его страстью, и северо-восточный глаз истопника блестел, когда тот начинал вываливать все подробности этого дела. В таких случаях Трикси, пригрозив: «Я самого тебя запихну в канализацию, если не прекратишь это», – выскакивала за дверь с тостом в руке. Но Фред, поэт тросика и насоса, не унывал:
– Лучше всего мне работалось в Хэмпстеде, поня́ли? В одном из этих шикарных домов. Эти леди – настоящие надутые жеманницы. Раз поднял я крышку люка, а там, вроде как, полна коробочка: резинка – ну, презерватив, вы знаете, – застрял и давай наливаться жижей и водой. Огромный, как не знаю что. – Он развёл руками, и его глаза выразительно закатились в разные углы.
Чамми разделила его энтузиазм, но не значение его слов.
– Вы никогда не видали ничё подобного: в ярд длиной, в фут шириной
[12], разрази меня гром. Дама, вся такая шикарная, глядь на него и грит: «Ох, боже мой, и как такое может быть?» А я такой: «Ну, если вы не знаете, леди, значит, вы дрыхли». А она такая: «Не дерзите, любезный!» Ну, я всё вытащил и заломил двойную цену, а она и заплатила как миленькая.
Шаловливо улыбнувшись, он потёр руки и принялся посасывать свой зуб.
– О, весьма недурно, Фред, молодчина! Сказать по правде, получить двойную цену – это ужасно умно.
Лучшим же и самым прибыльным начинанием Фреда были фейерверки. На некоторое время его сапёрно-строительную часть приписали к Королевским инженерным войскам в Северной Африке. Те ежедневно имели дело со взрывчаткой. Любой работающий с инженерными войсками, каким бы скромным ни было его место, обязан хоть что-то знать о взрывчатых веществах, и Фред нахватался там знаний в достаточном объёме, чтобы после войны уверенно встать на путь производства фейерверков на кухне своей маленькой квартирки.
– Эт' легко. Просто нужно кучку правильного удобрения, щепотку того, потом чутка этого – и вот те и «бабах»!
Чамми, с расширенными от дурного предчувствия глазами, воскликнула:
