— Я выполняю свою работу и никому ничего не должен.
Кэт пристально посмотрела ему в лицо.
— Господи, вы не понимаете, ведь так? Не понимаете, почему совершаете такие поступки. Почему не можете сказать мне «да».
— Я говорю вам «нет».
— Перестаньте на минуту быть таким уж Вэйлом.
— Отчего это женщинам так трудно принять «нет»? От нас вы требуете принимать его сразу.
— Знаете, почему вы помешали ограблению банка? — Вэйл, не обращая на нее внимания, нанес раствор и уложил сверху кирпич. — Потому что этого не мог сделать никто другой, — продолжала она. — Все остальные старательно ищут самоутверждения, а вы его избегаете. — Кэт улыбнулась. — А если вы жаждете отомстить, то разве не лучший вариант — заставить Бюро упрашивать вас решить проблему, с которой не может справиться вся королевская конница, вся королевская рать?
Вэйл бросил на нее удивленный взгляд и вновь принялся укладывать кирпичи. Прошло полчаса. Кэт наблюдала за ним, сидя на краю крыши. Он экономил движения, как того требовала однообразная работа, но в его действиях было что-то интригующее: в том, как он клал кирпичи и безотчетно их выравнивал; как брал нужное количество раствора, не роняя его и не добавляя; в непрерывной плавности работы; в создании из прямоугольных кирпичей совершенно круглой трубы.
Наблюдая за ним, Кэт понимала, что без нее он работал бы медленнее. Если работа такая уж увлекательная, то Вэйлу следовало полюбоваться итогом, завершая круг, но он сразу тянулся за новым кирпичом. И Кэт не понимала, злится ли он на нее или старается поскорее закончить, чтобы избавиться наконец от своей гостьи.
Последний кирпич лег на место, Вэйл стряхнул с мастерка остатки раствора и обтер с обеих сторон о край деревянного корыта. Мастерок давно был чист, а он все тер его о доску.
— Что именно нужно сделать?
— Простите, мне запретили об этом говорить.
— Кто запретил?
— Директор.
— Директор ФБР?
— Он самый.
— Интересно, что́ в отличие от меня не под силу одиннадцати тысячам агентов?
— Прежде всего вы умеете оставаться в тени. Ограбление банка в прошлом месяце прекрасно показало, что вы не стремитесь увидеть свое имя в газетах.
— А затем?
— В Детройте у вас сложилась определенная репутация.
— В каком смысле?
— В смысле розыска людей.
— Значит, вам нужно, чтобы я нашел человека и при этом никто не знал, что ФБР его ищет.
— Дело несколько сложнее, но это главное, что нас заботит.
— И что я получу помимо забытого самоутверждения?
— Это вполне может стать предметом переговоров.
— Вы говорите как второй заместитель директора или как женщина?
Она слегка покраснела, и шрам на скуле побелел. Вэйл улыбнулся.
— Пока что это достаточный ответ. Когда?
— Я прилетела на самолете Бюро. Он ждет в аэропорту Мидуэй.
Вэйл взял десятигаллоновое ведро и стал класть в него лопатой неиспользованный раствор.
— Дайте мне полчаса, чтобы привести себя в порядок.
Пикап Вэйла остановился возле его дома, казенная машина Кэт чуть позади. Он подошел к ней, когда она открыла дверцу.
— Я постараюсь не задерживаться.
Она вылезла из машины.
— Можно позвонить по вашему телефону?
— У вас нет сотового?
— Я предпочла бы кабельный.
— Гостей я не ждал.
Кэт было любопытно заглянуть в частную жизнь Вэйла.
— Обещаю держать глаза закрытыми.
Вэйл открыл дверь и пропустил ее вперед. Маленькая квартирка не оправдывала ее ожиданий. Она значительно отличалась от остальной части здания. Стены покрывала некрашеная штукатурка. Трещины были тщательно заглажены мастерком. Зато полы из твердой древесины выглядели так, словно их недавно отполировали, доведя до блеска. Мебели было мало, на нескольких столах и полках стояло десятка два скульптур различных размеров, какие можно встретить на распродажах или в окраинных антикварных лавках. Все человеческие фигуры были безголовыми и, видимо, приобретались ради торса. Кэт стало любопытно, существовала ли иная причина.
— Как видите, я всё еще работаю над стенами.
На верстаке перед окном, куда падал дневной свет, стояло почти законченное изваяние мужского торса.
— Вы один здесь живете?
— Если хотите знать, моя ли это квартира, то да. И живу я один.
Кэт подошла к глиняному торсу высотой два фута и внимательно его осмотрела. Верхняя часть с рельефными мышцами казалась завершенной. Она взглянула на другие работы, проверяя, совпадают ли они по стилю.
— Другие не мои, если вас интересует это.
— Вы продаете их или раздаете бесплатно?
— Как ни странно, выбрасываю, закончив, или разбиваю, чтобы снова использовать материал.
— Пробовали когда-нибудь продавать?
— Они пока что недостаточно хороши.
— Вот эта, по-моему, имеет возможность быть проданной.
Вэйл снял тенниску.
— Вот-вот, поэтому вы не работаете в Музее Гуггенхейма, а я каменщик. Пива?
— Не откажусь.
— Стакан?
— Пожалуйста.
Голос Кэт нравился Вэйлу. Он звучал задорно, но с некоторой приятной незавершенностью, и его хотелось услышать снова.
— Не стараюсь подражать парням, пьющим из бутылки, но это бодрит.
Вэйл дал ей стакан и отвернул пробку. Открыв свою бутылку, сделал долгий глоток из горлышка.
Кэт снова осмотрела скульптуры.
— А почему они без голов?
Он снова отпил глоток. И Кэт впервые уловила нежелание отвечать на вопрос с присущей ему грубоватостью.
— Я нахожу лица отвлекающими. Всегда стараюсь понять, о чем в это время думают натурщики и даже на каком языке. Возможно, изучение русского и чтение Толстого и Достоевского все эти годы оставили у меня глубокий след на всю жизнь. Кстати, я пытался лепить лица. Они выглядят словно из преисподней.
Объяснение показалось ей отговоркой, в которую он сам не слишком верил. Вспомнив Детройт, Кэт подумала, не предпочитает ли он держать естественную дистанцию. Там все считали это своего рода продолжением его необъяснимой скромности. Озаренная своим открытием, она новыми глазами оглядела квартиру и не увидела ни телевизора, ни журналов, ни личных фотографий. Очевидно, он не допускал даже изображения лиц. Стало быть, главный вопрос — что его таким сделало?
— Хотя вы не сказали «да» сразу, уговорить вас лететь в Вашингтон оказалось не так уж трудно.
