— Она сейчас занята, можете вы его доверить мне?
— Ни в коем случае. Мне очень жаль, месье, но у меня строгие указания.
— Может быть, вы скажете, о чем речь, чтобы я передал племяннице?
— Этот конверт был сдан на хранение в контору моего отца 20 мая 1968 года некой Мэри Салливан.
Эдвард озабоченно замолчал.
— Что он сказал? — вмешалась Луиза, в ее голосе слышалась тревожная настороженность.
Нотариус повторил свои объяснения. Старая дама попросила его приблизиться и, в свою очередь, попыталась получить конверт, но молодой человек был непреклонен. По его словам, он обнаружил его после смерти отца, когда унаследовал контору. Распоряжения, оставленные Мэри Салливан в 1968 году, были однозначны: этот документ должен быть вручен только ее ребенку. После недолгих поисков и благодаря газетным вырезкам, в которых освещалось расследование, проводимое на Лендсене прошлым летом, он нашел следы дочери Мэри Салливан. Теперь только она одна могла вступить во владение этим посмертным посланием.
Мари услышала треньканье звонка. Она быстро сунула ноги в «лодочки», уверенная, что наконец-то пришел Лукас, и решила появиться перед ним подобно кинозвезде, спускающейся по широкой лестнице в холл.
Лукас только вошел, когда она сбегала по ступенькам в ореоле алого муслина. Ее встретила тишина, и она решила, что все замолчали, очарованные ее красотой. Казалось, время на мгновение прекратило свой бег перед видением сказочной феи. Лукас испытал шок, он был горд и восхищен. Марк Ферсен, ПМ и нотариус стояли с открытыми ртами. Эдвард, похоже, был абсолютно потрясен. Никто из них не заметил, как Элен отвернулась — ее сотрясала мелкая дрожь.
— Мари Кермер? — наконец пролепетал молодой нотариус, пришедший в себя.
— Да, это я.
Ему с трудом удавалось сохранить профессиональный тон, когда он излагал этой величественной молодой женщине цель своего прихода. Тишина вокруг них была осязаемой, Мари нарушила ее лишь для того, чтобы удостоверить свою личность, прежде чем расписаться в его книге записей и поблагодарить бесцветным голосом.
В день свадьбы судьба прислала ей послание от так давно умершей матери. Она сожалела, что не получит благословение Жанны, но зато получила нечто подобное от Мэри…
Она неуверенной рукой взяла тщательно запечатанный тяжелый конверт и почувствовала взгляды, устремленные на нее. Сдерживая волнение, Мари как ни в чем не бывало подошла тепло поцеловать Марка, протягивавшего ей руки.
— Я восхищен! Я горд тем, как повезло моему сыну!
Мари хотела поцеловать Элен, но та спряталась за спину огорченного Марка.
— Не обижайся, она не узнала даже Лукаса.
Чтобы прервать чувство неловкости, Эдвард любезно перезнакомил гостей, однако взгляд его все время возвращался к большому конверту, который прижимала к груди Мари. Он внимательно прислушивался и к короткой беседе Луизы с внучкой, которую она попросила при первой возможности поведать, что собиралась доверить Мэри своему ребенку, еще не родив его.
Лукас предложил Марку проводить их в отведенную комнату, чтобы Элен могла передохнуть, но тут истошный вопль заставил присутствующих похолодеть.
— На помощь! Пожар на третьем этаже! Быстрее!
Бросив конверт на сервировочный столик, Мари первая ринулась к лестнице. Она быстро скрылась из глаз, оставив Лукаса и Марка с цеплявшейся за них Элен, Луизу, которую Дора приняла от Пьера-Мари, и Эдварда, который названивал пожарным, не спуская глаз с конверта.
Приподняв платье чисто женским жестом, в котором тем не менее проглядывало профессиональное движение сыщика, Мари взбежала на запретный этаж.
Дым валил как раз из комнаты Мэри. Дверь была приоткрыта. Она толкнула створку и от неожиданности остановилась как вкопанная: прямо перед ней стоял еще нетронутый огнем манекен. Он словно саваном был накрыт белой простыней, заменившей алое платье, которое теперь было на ней. В комнате горели шторы и мебель.
Она собралась было оттолкнуть манекен, когда вдруг увидела на восковом декольте огненный язычок, за секунду нарисовавший эмблему Алой Королевы. Прежде чем Мари смогла опомниться, изображение вспыхнуло. Восковая фигура начала плавиться, Мари с ужасом смотрела, как искажается лицо, так похожее на ее собственное, как корчатся его черты.
И второй удар ожидал Мари.
В холле с сервировочного столика исчез конверт с последним посланием Мэри Салливан.
Пожарные прибыли быстро, но тушить уже было нечего, так как огонь погас сам собой. Пока Лукас шарил в почерневшей от копоти комнате, пытаясь понять, как могло возникнуть возгорание, Мари опрашивала кого могла. Конверт пропал, и никто понятия не имел, куда он делся, кто мог его взять. Луиза, казалось, тоже была этим огорчена, как и Мари, которая в прострации сидела в большой гостиной. Мари едва слышала обращенные к ней слова утешения и только один раз подняла глаза на Алису, которая после нескольких общих фраз обронила, что на ее месте она отказалась бы от свадьбы в Киллморе. И тем не менее назначенное для бракосочетания время приближалось, и Лукасу понадобилось все его красноречие, чтобы убедить Мари взять себя в руки: ведь жила она до сего дня без послания матери, так что не стоит позволить прошлому омрачить настоящее. К тому же ему очень хотелось, чтобы свадьба состоялась, как они и планировали, чтобы она стала наконец его женой.
Лукас нервничал, стоя у алтаря. Еще полчаса назад Мари должна была появиться под руку с Эдвардом. Уже все собрались в маленькой семейной часовне, не хватало только невесты. Чувствовалось всеобщее нетерпение.
Луиза, восседая в первом ряду, еще принимала поздравления разодетых гостей, большей частью представителей местной знати. Фрэнк, великолепный в костюме из льна и шелка, пришел со своей очередной подружкой, художницей-пейзажисткой из местных, красивой сорокалетней блондинкой с короткой стрижкой. Она не сводила светло-голубых влюбленных глаз с Фрэнка, что не мешало тому разглядывать присутствующих женщин. Ронан без удовольствия перехватил оценивающий взгляд, которым тот окинул его молодую жену. И вправду, в Жюльетте с улыбающимся младенцем на руках, была утонченная красота мадонны. Ронан с видом собственника обнял ее рукой за плечи.
Начавший не на шутку тревожиться Лукас не спускал с двери глаз. Подметил он и нарочитый вздох Алисы, подчеркнуто посматривавшей на свои часики. «Она была бы красивой, — подумал он, — не будь такой холодной, да и строгая прическа каре и строгий костюм ей не идут». Алиса легонько шлепнула Жилль, которая ковыряла ногти. Та сразу окрысилась.
— Отстань от меня! — услышал он. — Тебе недостаточно, что я вырядилась как провинциальная мещаночка?
— А ты и есть провинциальная мещаночка и ведешь себя так же! — нанесла ей удар мать.
Поймав взгляд Лукаса, Алиса холодно улыбнулась ему. Тогда жених перевел свое внимание на родителей, беспокоясь за Элен, показавшейся ему подавленной. Марк ободряюще подмигнул ему, и это его успокоило. Он провел пальцем за воротником белой сорочки, все больше давившем на шею, и вновь устремил взгляд на настежь открытую дверь часовни, выходившую на луг.
