Потом перед ее глазами возникло расплывчатое видение деревни, на площади которой пылал костер, а в центре его корчилась охваченная пламенем женщина. Затем вдруг слой воды накрыл деревню, и все застыло в неподвижном спокойствии.
Похоронный звон не прекращался.
Неведомый страх охватил ее, она схватила Лукаса за руку, чтобы оттащить его от края, рассказать ему о только что нахлынувших ощущениях.
Он резко повернулся к ней, у него под носом виднелись капельки крови.
— Я… Что с тобой? У тебя кровь…
Он рывком выдернул руку, покоробив ее грубым жестом, и быстро пошел к Ангусу, вытирая нос и бормоча, что, видимо, поранился зажимом маски.
Огорченная Мари оставила при себе труднопередаваемый рассказ о мимолетном и необъяснимом видении.
6
Единственный проем в высоких каменных стенах, ощетинившихся колючей ежевикой, был закрыт тяжелыми сводчатыми монастырскими воротами с ржавыми шляпками кованых гвоздей. В такой же древней калитке одной из створок ворот имелось узкое смотровое оконце, забранное решеткой и закрытое толстой деревянной крышкой.
Она с глухим стуком сдвинулась после того, как Ангус энергично подергал ржавый стержень, соединенный с дверным колокольчиком.
За решеткой показалось безмятежное личико монахини лет пятидесяти. При виде удостоверения, сунутого ей под нос Лукасом, на ее лице отразился испуг. Оконце сразу закрылось. Трое следователей недоуменно переглянулись.
По ту сторону ворот сестра Анжела, прижавшись спиной к калитке, пыталась прийти в себя, подавить нежданно возникшую панику, о которой свидетельствовали ее затрудненное дыхание и бледность пухленьких, обычно розовых щечек.
Она перевела дух, сосредоточилась, вновь обрела выражение безмятежности и открыла оконце.
Скромно опустив глаза, скрывая тем самым страх снова увидеть лицо, виденное ею только что, она представилась и попросила посетителей войти и подождать, пока она предупредит настоятельницу.
Место за древними стенами, где она их оставила, поражало тишиной. Здесь, казалось, застыло время. Иногда белые тени бесшумно скользили под аркадой галереи, окружавшей хоры. Хорошо ухоженный палисадник занимал центр территории монастыря, который, как шепнул Ангус, стоит здесь с XII века. С давних времен здесь обосновался орден воинствующих монахинь, после последней войны его сменил миролюбивый орден. И вот уже десятки лет монастырь давал приют мирным монахиням, большинство которых исполняли обет молчания, а некоторые полностью изолировали себя от мира.
— Стая чудачек… намаешься с ними, пока допросишь, — буркнул Лукас.
Его сарказм, словно хлыстом, пресек взгляд черных глаз привратницы. Сестра Анжела вернулась сказать им, что настоятельница готова их принять.
Мать Клеманс накануне не видела и не слышала ничего особенного.
Монастырь закрывался, как и всегда, вечером перед мессой, на которой присутствовали все сестры, за исключением затворниц. Но и те получали благословение в своих кельях незадолго до мессы.
Она с сожалением добавила, что уставом не разрешено допрашивать монахинь, если только не возникают какие-либо форс-мажорные обстоятельства, и что она лично несет за них ответственность и служит гарантом.
Трудно было определить возраст настоятельницы по ее лицу, испещренному тонкими морщинками. На нем лежал отпечаток доброты, кротости, сочувствия, усиливавшие впечатление спокойствия, исходящего от ее высокой фигуры в белом монашеском облачении. И кабинет ее был под стать ее облику — светлый и тихий. Одну стену закрывал широкий, высокий шкаф с книгами, а религиозные символы были представлены только одним начищенным распятием и красивой раскрашенной статуэткой, изображающей Святую Деву с младенцем.
Слушая вопросы и ответы, Мари одновременно пыталась разобрать заглавия на корешках книг, большей частью богословских. Внимание ее привлекла черно-белая фотография за застекленной дверцей.
Ей показалось, что она уже видела то, что было на ней изображено: утес, у его подножия — старая деревня с домиками и церквушкой, вход в глубокие шахты.
Внизу справа тонким пером была сделана надпись: «Киллмор, 1946».
Почти веселая улыбка тронула губы настоятельницы при упоминании о горящем озере. Ей, разумеется, была известна легенда об Алой Королеве, но она хорошо знала и о пристрастии садовника к алкоголю. Одним словом, она нисколько не поверила в эту историю, порожденную винными парами, считая ее обычным мракобесием языческих времен.
— Стало быть, озеро над деревней образовалось не так давно? — спросила Мари, показывая на фотографию.
Ангус подтвердил, что оно существует с 1968 года.
— Хотя и запрещалось входить на полуостров, все же почти каждый год там происходили несчастные случаи, — дополнила мать Клеманс. — Дети приходили играть в заброшенных галереях. Двое чудом избежали смерти. И слава Богу, наконец-то приняли решение дать родниковым водам затопить всю эту зону.
— Однако же пропал здесь Франсуа Марешаль в прошлом году, а теперь вот и его невеста Клер Варнье.
На безмятежном лице настоятельницы появилось неприкрытое удивление. Конечно же, она слышала о том журналисте, но не знала, что его невеста тоже пропала…
Она перекрестилась и, казалось, отвлеклась молитвой.
Лукас всматривался в морщинки, ловя малейшее выражение на лице кроткой старой дамы, но видел лишь сочувствие.
Он был бы немало поражен, если бы увидел, как после их ухода оно сменилось страхом, а кротость — серьезностью и как непринужденно беседовала она с сестрой Анжелой.
— Это ужасно, я знаю, — согласно сказала мать Клеманс возбужденной сестре-привратнице. — Тем более следует удвоить осторожность: ничто не должно быть раскрыто.
Тело тщательно было разложено на столе. Обнаженное.
Мужчина с защитной маской на лице педантичными движениями настраивал маленькую электрическую пилу. Услышав ровное гудение моторчика, он удовлетворенно хмыкнул. Резать он начал под подбородком, медленно и расчетливо опуская инструмент вдоль трахеи.
Неожиданно из-под лезвия пилы послышалось пронзительное ненормальное звучание. Мужчина выключил пилу, озабоченно наклонился над трупом и заметил нечто, привлекшее его любопытство. Пинцетом он извлек какой-то предмет и осторожно положил его в металлическую кюветку. Сняв защитную маску, он склонился над ней, чтобы рассмотреть находку.
Это оказался плоский камешек, диаметром около трех сантиметров; на нем был выгравирован непонятный геометрический знак.
Немного спустя Мари, Ангус и Лукас вошли в морг, где их ждал судебно-медицинский эксперт, который должен был производить вскрытие тела Алисы.
Все трое внимательно рассмотрели огам, положенный в пластиковый мешочек. Священные письмена кельтов…
