Они пошли в детскую, чтобы проведать мальчиков.
— Я так и не смогу в должной мере отблагодарить мою тетю Маргарет, — сказала Дездемона шепотом.
— Ты уже решила, что делать со своим наследством? — спросил Кармайн, когда они добрались до спальни.
— Да. Я найму прислугу. По логике следовало бы отложить деньги на колледж, но я почему-то сочла, что помощь по дому будет полезней. Я же помешана на чистоте.
— Все, что делает тебя счастливее, важнее всего остального. Я люблю тебя, миссис Дельмонико.
Она прижалась к нему:
— И я тебя люблю, капитан.
— Как ты сейчас смотришь на вопрос оружия?
— Нормально. Перестрелка в школе Тафта помогла мне кое-что понять. В сравнительно молодые страны съехались люди из совершенно разных мест. Рабство тоже было этапом становления и развития человечества, хоть и невольным. Все разрешится, хотя и не в ближайшее время.
Он крепко ее обнял:
— Ты не хочешь от меня уйти?
Она в удивлении вскинула голову:
— Кармайн! Что заставило тебя так подумать? Бог мой, какой сильной была моя депрессия! — Дездемона прижалась к нему теснее. — Теперь, когда Алекс отлучен от груди, я полна сил, честно.
Больше они не разговаривали. Слова — лишь звуки. Страсть, нежность, очарование знакомых прикосновений и восторг иногда говорят больше любых слов.
До самого Рождества декабрь лихорадило расовыми возмущениями и несколькими попытками бунтов, спровоцированных «ВЧЛ»; попытки эти ни к чему не привели, что можно было списать на небольшой размер города и хорошую работу полиции. Полицейские Холломена были очень загружены работой.
И, как обычно бывает с людьми, личные горести, проблемы и дилеммы перевешивали все остальное; семейный бюджет был главнее национального и собственные доходы становились ценнее чьих-то миллионов.
Для Кармайна в конце года неизбежно смешались и личные, и профессиональные интересы. Дездемона снова почувствовала себя хозяйкой дома — никаких приступов отчаяния и сомнений в своих способностях. Но, обжегшись, жена Кармайна утратила последние крохи своей независимости. Она была теперь неразрывно связана со своей семьей и больше не рвалась к былой свободе, лишь иногда вспоминая ее. Для самого Кармайна эта жизнь, когда он наблюдал, как подрастают сыновья и меняется жена, стала практически идеальной, потому что он чувствовал, что они все больше в нем нуждаются.
Его люди привыкли к новой расстановке сил, хотя некоторые из старших полицейских замечали, что детективы сторонятся Кори Маршалла как прокаженного. Такое не забывается, он всегда будет нести крест осуждения за самоубийство Морти Джонса и судьбу его детей. Тем не менее он стал хорошим старшим лейтенантом для такого властного начальника, как Фернандо Васкес. А так как у Кори в подчинении было полно народу, бумажная работа стала теперь для него сущим пустяком.
Вопрос с положением Хелен Макинтош был успешно разрешен благодаря ее способности поглощать неимоверное количество информации. Когда Кармайн сказал комиссару, что считает ее готовой к дальнейшему продвижению уже к концу января, Сильвестри с готовностью согласился, подготавливая себя к битве с Хартфордом по поводу нового стажера. Если он привлечет на свою сторону ММ, победа будет обеспечена.
Судья Твайтес дал свою оценку Хелен.
— Она — дикая, — сказал он, делая глоток за Рождество в своем кабинете.
— Интересное слово, — заметил Кармайн.
— Дикая и столь же хитрая. Она способна избежать любой уготованной для нее ловушки. — Его пронзительные мудрые глаза сверкнули. Он сделал еще глоток кентуккского бурбона. — Потрясающий инстинкт для убийцы.
— Вы говорите так, словно она — преступник, Даг, — сказал Сильвестри.
— Она им стала бы, если бы не воспитание. Атак гарантирую, что она станет губернатором штата еще до сорока пяти лет.
— Губернатором какого-нибудь другого штата, — добавил Кармайн. — Она отправляется в полицейский участок Манхэттена.
— Вот вам и доказательства, — сказал судья усмехнувшись. — И все для того, чтобы вернуться туда, откуда приехала, но в другом качестве.
Люди стали смотреть на нее иначе, с тех пор как она убила Курта фон Фалендорфа. Хелен никогда еще не осознавала этого настолько ясно, как находясь среди мужчин-детективов. Правда, это не относилось к Эйбу Голдбергу, чей профессионализм позволял ему скрывать все эмоции, и к капитану Кармайну Дельмонико, который, как чувствовала Хелен, прекрасно понимал ее непростую ситуацию, потому что его жене дважды угрожал оружием убийца. Что касается самого Кармайна, то какой-то суеверный атавизм, сидящий глубоко в нем, говорил ему, что Хелен отвела опасность от Дездемоны.
С остальными — полная безнадежность. Ник, Донни, Лиам, Тони и Базз смотрели на нее с опаской, избегали оставаться с ней один на один и сразу же прекращали разговор, когда она появлялась в зоне видимости. Она презирала их, считая мужскими особями с Ноева ковчега; они верили, что женщина должна посвятить себя кухне и детям. «Что ж, пусть остаются шовинистскими свиньями!» Она находилась под защитой капитана Дельмонико и была в лучших с ним отношениях, чем они.
Делия оставалась Делией, хорошим другом, верным сторонником и самой лояльной из коллег-женщин. Но так как Делия никогда не стреляла из своего пистолета тридцать восьмого калибра, она не могла понять Хелен до конца. А после откомандирования Делии к Эйбу Голдбергу Хелен ее почти не видела. Жаль.
Но больше всего своими переменами по отношению к ней Хелен удивили родители. Ее мама пробормотала что-то о плохой карме и провела несколько сеансов со своим гуру, или как его там называют, похожим на члена «Битлз». Зато Анджела успокоилась по поводу анализа квинкунса из натального гороскопа Хелен, который волновал ее с самого рождения дочери, так как поняла — все дело было в возможности Хелен застрелить человека насмерть.
Ее отец, один из самых известных либералов, оказался невольной целью для безжалостных саркастических шуток о воспитании полицейского-убийцы и не испытывал к Хелен благодарности за такую антирекламу.
По сути, смерть Курта изменила все. Так думала Хелен, глядя вниз на бухту Басквош через стеклянную стену своих новых апартаментов. Близнецы Уорбертон вернулись на западное побережье и заключили невероятную сделку с киномагнатом Майроном Менделем Мандельбаумом на написание, постановку и исполнение главных ролей в кровавом фильме об убийствах и близнецах-детективах.
Ее дальнейшее проживание в этих апартаментах нисколько не смущало девушку. Белый ковер заменили на ржаво-красный. Делия оказалась права — белоснежные спальни не для Хелен Макинтош! Проблема в другом. Теперь, когда на полу лежал ржаво-красный ковер, она обнаружила, что он ей не нравится. Бордовый смотрелся бы лучше. Ее обсуждения декора, с удивлением поняла Хелен, были восприняты мужчинами как бессердечность! Ей надлежало сжиматься от страха! Почему? Разве не она одержала победу? Она, слабая женщина, наказала мужчину, который насиловал, мучил и убивал женщин! Они должны были наградить ее медалью, а не сделать предметом расследования. Конечно же, ее оправдали — чистая самозащита.
