– Помнишь, – спросил он, – когда здесь гостил фламандский двор, то Фриз пытался зарезать Гийома Мулена ножом?
Рауль расхохотался.
– Это когда ты опрокинул кувшин с холодной водой на голову нашего благородного гостя, чтобы он протрезвел? Да, помню. Почему ты спрашиваешь об этом?
– Просто так, – после короткой паузы ответил Эдгар. – А что касается кувшина с холодной водой, то это – очередная байка Жильбера. Мы просто случайно зацепили его, и он опрокинулся, а если Фриз промок, так моей вины в том не было. Кстати, на следующий день он и сам это признал.
– Пусть так, – сонно согласился Рауль. – А теперь отправляйся спать. Сначала ты говоришь мне, что отвел Эльфрика в его спальню; потом спрашиваешь, поеду ли я с вами завтра; а теперь тебе понадобилось узнать, помню ли я забавный случай, приключившийся десять лет назад. Неужели ты разбудил меня только для этого?
– Нет, мне просто не хотелось спать, – сказал Эдгар, – и поэтому…
– И поэтому ты решил, что я тоже не должен. Большое тебе спасибо, сакс.
Эдгар поднялся.
– Эльфрик надеется, что герцога Вильгельма можно будет убедить отпустить меня, – вдруг совершенно не к месту сообщил он. – Как ты думаешь…
– Нет, – сказал Рауль, – ничего не выйдет, потому что я буду умолять его не делать этого. – Он вновь приподнялся на локте. – Эдгар, ты не можешь просто взять и бросить нас! Неужели Эльфрик вытеснил всех нас из твоего сердца? Фитц-Осберна, Жильбера, Нееля, меня?
Эдгар ответил не сразу. Посмотрев долгим взглядом в глаза Рауля, он наконец проговорил:
– Думаю, из всех друзей сейчас у меня остался ты один. Ты мог бы и не спрашивать об этом.
В свои слова он вложил больше, чем способен был выразить вслух; настоящий друг поймет, решил он, и не станет задавать ненужных вопросов.
Последовало короткое молчание, а потом Рауль беспечно заметил:
– Если ты оставишь меня без сна, то у тебя станет еще одним другом меньше, Эдгар als Barbe. Получил?
Нависшая тень отступила; друг не подвел и все понял правильно. Коротко рассмеявшись, Эдгар вышел в коридор, испытывая странное успокоение и бросив на прощание какую-то шутку. А вот Рауль после его ухода еще некоторое время лежал без сна, хмурясь и глядя на луч лунного света, упавший на изножье кровати.
– Вильгельм, мой господин, – негромко сказал он, – лучше бы ты не забирал Эдгара с собой, потому что мне кажется, ты сломал ему жизнь.
Утром все ночные тревоги и опасения показались Эдгару нелепыми и бессмысленными. Он проснулся с убеждением, что отнесся к Эльфрику несправедливо. Через день-другой, решил он, их прежние отношения вернутся; тем временем его сестра и эрл находились от него менее чем в одном дне пути верхом, посему в груди Эдгара нашлось место лишь для непривычного возбуждения, которого он не испытывал с самого детства. Узнав же, что герцог намерен тронуться в путь лишь после обеда, он вообще потерял покой, и его невозможно было убедить в том, что спешка в таком деле ни к чему хорошему не приведет.
– Даже если ты прибудешь к графу раньше, – втолковывал ему Фитц-Осберн, – то какой в этом толк? Ну подумай сам, Эдгар! Если наши посланники прибыли к графу Ги сегодня утром, в чем я не сомневаюсь, то граф должен был уже послать кого-нибудь в Борен с приказом освободить Гарольда, и я буду удивлен, если ты увидишь его раньше завтрашнего полудня.
Эдгар остановил Фитц-Осберна.
– Постой, Гийом! А что если граф Ги не пожелает отпустить Гарольда?
В ответ Фитц-Осберн громко расхохотался.
– Что ж, тогда мы войдем в Понтье целой армией! Успокойся, он не такой дурак, как ты полагаешь.
– И какое же послание отправил ему герцог? – с волнением в голосе поинтересовался Эдгар.
– Очень короткое, – сообщил ему Фитц-Осберн. – Он попросил Ги освободить твоего эрла sur peine de cors et d’avoir
[57].
Эдгар озабоченно нахмурился.
– Действительно, короткое… Армия в Понтье. Но почему его так волнует судьба Гарольда? – Сакс отступил на шаг от Фитц-Осберна. – Я чего-то не понимаю; ему грозит какая-то неведомая опасность. Гийом, если ты меня любишь, скажи: не злоумышляет ли герцог против эрла Гарольда?
– Какая чушь лезет тебе в голову, – не раздумывая ни секунды, ответил Фитц-Осберн. – А теперь перестань суетиться и нервничать по пустякам, Эдгар. Насколько мне известно, с твоим Гарольдом ничего дурного не произойдет, а я все-таки здесь сенешаль, так что кое-что знаю, можешь мне поверить.
Перед самым обедом во двор дворца въехал Вульнот Годвинсон в сопровождении нескольких своих придворных. Эльфрик увидел его из окна на галерее и окликнул Эдгара:
– Эй, смотри, какое пугало огородное! В жизни не видал столь разряженного молодчика! Кто он таков? И как ты после этого можешь восторгаться этими нормандцами?
Эдгар взглянул вниз через его плечо. Во дворе Вульнот спешился и сейчас отряхивал воображаемую пыль со своей длинной накидки ярко-красного цвета.
– Никакой это не нормандец, – с мрачным удовлетворением заявил Эдгар. – Это, друг мой, не кто иной, как Вульнот Годвинсон. Так что лучше поспеши вниз и поприветствуй его.
– Вульнот! Этот щеголь! – ахнул Эльфрик. Он последовал за Эдгаром вниз, в залу, не находя слов от возмущения.
Вульнот вошел в высокие двери как раз в тот момент, когда они показались из-за последнего поворота лестницы. Эльфрик заметил, что его ярко-алая накидка подбита зеленым и схвачена на плече изумрудной брошью, оправленной в золото. На юноше была облегающая туника из тонкого шелка с поясом, ниспадающая до самых лодыжек, расшитая по краю орнаментом в виде пятилистника, зеленым на белом. Обут он был в сапожки мягкой телячьей кожи, благоухал мускусом и нацепил на себя великое множество перстней и браслетов. Вульнот приветствовал Эдгара, подняв белую руку.
– Я примчался сюда во весь опор, – сказал он по-нормандски. – Значит, Гарольд угодил в плен у этих берегов! Господи Иисусе!
– Ты помнишь Эльфрика Эдриксона, Вульнот? – безо всякого выражения поинтересовался Эдгар и подтолкнул Эльфрика вперед.
Вульнот протянул Эльфрику руку и обменялся с ним ничего не значащими любезностями. По-саксонски он говорил как чужеземец, и было совершенно очевидно: соотечественник его ничуть не интересует. Вскоре он под первым же предлогом оставил их и поднялся по лестнице на галерею, небрежно помахивая легким хлыстом и напевая себе под нос какой-то развеселый мотивчик.
Вместе с остальными он с Хаконом тоже отправился в Э. Хакон ехал рядом с Эдгаром и Эльфриком, а вот Вульнот умчался вперед со своими нормандскими друзьями. К вящему негодованию Эдгара, на ночь они остановились в Арке, но, несмотря на задержку, на следующий день быстро добрались до Э.
