Итак, мисс Тавернер сдалась, и в тот же вечер ее новая компаньонка прибыла в «Гриллон» в легком экипаже, доверху нагруженном сундуками и шляпными картонками.
А вот с мистером Блекейдером, приславшим ей свою визитную карточку около четырех пополудни, девушка с легкостью нашла общий язык. Он оказался стеснительным молодым человеком, смотревшим на будущую наследницу с нескрываемым обожанием, и при этом отличался крайней щепетильностью, добросовестностью и прямо-таки невероятным желанием услужить ей. Забавно хмурясь, мистер Блекейдер принялся перебирать рекомендательные письма, по меньшей мере, дюжины слуг и шуршал страницами до тех пор, пока мисс Тавернер со смехом не попросила его остановиться.
Вся серьезность мистера Блекейдера тут же исчезла, сменившись чем-то подозрительно похожим на широкую улыбку.
– Знаете, сударыня, думаю, если бы вы позволили мне заняться этим самому, я уладил бы все чрезвычайно быстро, – извиняющимся тоном предложил он.
На том они и порешили. Мистер Блекейдер поторопился прочь, чтобы нанять кухарку, а мисс Тавернер отправилась на прогулку по Лондону.
Свернув на Пиккадилли, она сразу же поняла, что оказалась в самом центре фешенебельного и модного квартала. Здесь было столько всего удивительного и достойного внимания! Раньше она и представить себе не могла, что на свете есть столько людей, гоняющихся за модой, а такого количества элегантных экипажей девушка еще в жизни не видела. Магазины и здания отличались равным великолепием. Вот знаменитый «Хэтчардс»
[35], в полукруглых эркерных окнах которого выставлены последние книжные новинки. Джудит с легкостью представила, что вон тот джентльмен, выходящий из него, запросто может оказаться самим мистером Скоттом, или же, если автор «Девы озера»
[36] и впрямь остался в Шотландии (что, к сожалению, было весьма вероятно), то это мог быть мистер Роджерс
[37], чье «Собрание разговоров» скрасило ей долгие часы, проведенные за чтением.
Джудит зашла в книжный магазин и провела в нем восхитительные полчаса, перелистывая страницы многочисленных изданий, а вышла из него, сжимая в руках томик последних стихотворений мистера Саути
[38] «Проклятие Кехамы».
Когда она вернулась в «Гриллон», то обнаружила, что новоявленная дуэнья уже прибыла и поджидает ее. Мисс Тавернер порывисто устремилась к ней и в волнении воскликнула:
– Ох, мадам, подумать только – «Хэтчардс» расположен почти у самого нашего порога! Как это славно – иметь возможность купить там любую книгу на выбор, именно так я только что и сделала!
– О боже, милочка! – в некотором смятении отозвалась миссис Скаттергуд. – Не вздумайте заикаться о том, что любите книги! А-а, поэмы! Что ж, тут не будет особого вреда, о последних поэтических новинках нужно уметь поговорить, особенно если они вошли в моду. «Мармион»
[39]! Помнится, она чрезвычайно мне понравилась, хотя и оказалась чересчур длинной для того, чтобы я сумела дочитать ее до конца. А еще говорят, будто в моду входит тот молодой человек, коему приписывают странные выходки за границей, но тут я даже не знаю, что и сказать. Он был крайне груб к лорду Карлайлу в той своей ужасной поэме. Этого я ему простить не могу; впрочем, как мне говорили, во всех Байронах течет дурная кровь. Но, разумеется, если он входит в моду, то за ним надобно следить. Позвольте мне предостеречь вас, дорогая, – никогда не отставайте от моды!
Так Джудит получила первый из многочисленных советов. Пока ее водили из одного магазина в другой, от модистки к сапожнику, она наслушалась их вдоволь. Девушка узнала, что порядочная женщина не допустит, чтобы ее увидели едущей в экипаже или идущей по Сент-Джеймс-стрит, но зато каждая уважающая себя леди просто обязана сделать все, чтобы ее заметили прогуливающейся по Гайд-парку в промежуток между пятью и шестью часами вечера. Танцевать вальс она не смеет ни в коем случае до тех пор, пока не получит на то позволения патронесс «Олмакса»; не должна она и носить теплую мантилью или шаль: при любой погоде следует ограничиваться легчайшей накидкой; с таким-то господином необходимо вести себя с ледяной вежливостью, а вот госпожу такую-то следует непременно покорить своей обходительностью и обаянием. И, самое главное, нет, даже жизненно важное – ей следует приложить все усилия для того, чтобы заслужить одобрение мистера Бруммеля.
– Если мистер Бруммель решит, что вы не заслуживаете его внимания, – все, вы пропали! – многозначительно заявила миссис Скаттергуд. – Ничто не спасет вас от забвения, помяните мое слово. Ему достаточно приподнять бровь, глядя на вас, и весь свет будет знать: он не находит в вас ничего достойного восхищения.
Мисс Тавернер немедленно ощетинилась.
– Меня совершенно не интересует ваш мистер Бруммель! – заявила она.
В ответ миссис Скаттергуд встревоженно запричитала, умоляя девушку проявить благоразумие.
Однако мисс Тавернер уже устала слышать имя этого денди. Мистер Бруммель изобрел накрахмаленный шейный платок; мистер Бруммель ввел в моду белый верх в сапогах для верховой езды; мистер Бруммель постановил, что ни один джентльмен не должен ездить в наемном экипаже; мистер Бруммель обзавелся собственным портшезом, обитым изнутри белым атласом, с подушками для сидения из того же материала; мистер Бруммель отказался от военной карьеры после того, как его полк перевели в Манчестер; мистер Бруммель утвердил, что никто из сидящих в эркерных окнах в «Уайтсе» не должен отвечать на приветствия знакомых с улицы. Миссис Скаттергуд добавила, что мистер Бруммель непременно устроит ей язвительную выволочку, если сочтет, будто она нарушает установленные им правила приличия.
– В самом деле? – с воинственным блеском в глазах осведомилась мисс Тавернер. – Нет, правда?
Она с раздражением отметила, что тень этого некоронованного короля мира моды произвела впечатление на ее брата. Перегрин пожелал, чтобы с него сняли мерку для нескольких костюмов у мистера Уэстона, куда он и отправился в сопровождении Фитцджона. Там ему предложили на выбор два вида сукна, а он растерялся, не зная, на котором остановиться, и тогда портной, деликатно кашлянув, многозначительно заметил:
– Принц-регент, сэр, предпочитает очень тонкий материал, а мистер Бруммель неизменно выбирает ткань из Бата; но не имеет значения, на чем остановитесь вы: именно ваш выбор и будет правильным. Предположим, сэр, мы возьмем материал из Бата? – полагаю, вкус у мистера Бруммеля чуточку более утонченный.
