Зазвонил телефон. Я взяла его и, с трудом собравшись с силами, чтобы ответить, произнесла:
– Деб?
Мои глаза тут же наполнились слезами.
– Эйвери, что за фигня?
Я вздохнула. Наверное, Джош уже позвонил Куинну.
– Можно было найти выход и получше, – призналась я. – Все с ним обсудить, а не разыгрывать истеричную жену из мыльной оперы. То есть… Боже мой, зачем я швырнула в него монетку и выскочила из квартиры? Я ведь считала себя разумнее его… А это он говорил разумные вещи: мы любим друг друга, нельзя одним махом все рвать… Он был прав, но, черт подери, он был не прав!
– Ага.
Я удивленно замолчала.
– «Ага» – это все, что ты можешь мне сказать?
– Эйвери, болтай дальше, ты еще не до конца выговорилась.
Моя нижняя губа задрожала:
– Зря я вернула ему цепочку с монеткой. Это был перебор, это было жестоко.
– Угу.
– Чего «угу»? Я жестокая или ты показываешь, что слушаешь?
– Второе.
– Я лажанулась. Но и он хорош: что еще за детский сад?! – воскликнула я, расхаживая по комнате. – Давно пора из этого вырасти! С ума сойти: он заявился к доктору Розенбергу с угрозами! – Споткнувшись о край коврика, я пнула завернутый уголок. – Когда я шла к нему, я думала, что мы вместе примем решение остановиться и не торопить события, а вместо этого я взяла и порвала с ним! Я порвала с ним, хотя все еще его люблю! Что мне делать?
– Хм… Возвращайся. Он тоже тебя все еще любит, – ответила Деб. Судя по ее голосу, я ей надоела. – Он звонил Куинну в расстроенных чувствах. Прости его, и дело с концом. Он все усвоит, и вы будете обалденно счастливы.
– Так просто? – пробормотала я, заикаясь. – В смысле, я хочу сказать, разве люди так делают?
– Да.
Ненадолго задумавшись, я обвела взглядом свои голые стены, диван без подушек и окна без штор. Подушка Джоша стала моим любимым предметом в квартире. И для этого была причина. Я высказала то, что думала, пусть даже и сгустив краски. Влюбленные на то и влюбленные, чтобы постоянно ссориться и мириться. Мы тоже могли так жить. Наверное.
– Он постелил постель, – сказала Деб, – и тебе в ней лежать.
Я нервно откинула волосы назад:
– Ты бы стала встречаться с таким парнем, как Джош? Который мог бы сделать то, что он сделал?
– Влюбился в девушку и съехал с катушек, едва кто-то попытался ее украсть? О да!
На заднем плане послышался сонный голос Куинна:
– Деб…
– Ты в порядке? – спросила она. – Скажи, что ты в порядке, и спокойной ночи. Все равно Куинн храпит.
– Не в порядке, – буркнула я, посмотрев в окно: у дома стояла моя зеленая зверюга. – Я пойду его искать.
Едва закончив разговор, я надела темно-синий пуховик, обулась, схватила ключи с сердечком, которое Джош мне подарил, намотала на шею шарф и побежала вниз по лестнице. Сунув руки в карманы и глядя на свое клубящееся дыхание, я прошагала мимо машины и направилась к дому Джоша. Жил он через три квартала от меня. Его машины на месте не было, но я все равно позвонила в дверь, подождала – никто не ответил.
Я ждала на крыльце, пялясь себе под ноги, пока не начала стучать зубами.
– Привет, Эйвери, – сказала Синда, проходя мимо. – Потеряла ключ?
Я поежилась:
– Не потеряла, а вернула.
– Ой, – сказала она, взглянув на пустое парковочное место, – а Джоша, наверное, нет дома.
– Не знаешь, где он может быть? Хотя, естественно, ты не обязана мне говорить.
– Я знаю Джоша: если ты вернула ему ключи, вряд ли он сейчас веселится. Наверное, он сделал какую-то глупость, да?
Я пожала плечами:
– Мы оба сделали.
– Уверена, он был бы рад, если бы я сказала тебе, где он. – Синда улыбнулась, а потом скривила губы: – Но я не знаю. Жаль. Если хочешь, можешь подождать его у меня.
– Нет, все нормально. Спасибо, Синда.
Я сбежала со ступенек и понеслась к машине. Ключ повернулся в замке зажигания, «додж» зарычал, я тронулась с места и поехала в сторону больницы. От нее до бара «Дыра на углу» было каких-нибудь полмили. Я не представляла себе, где еще искать Джоша, если он не у себя и не у Куинна.
Я заглушила двигатель, выключила фары, рычание моего монстра стихло. На парковке стояло несколько машин – в том числе Джоша. Я вдруг занервничала: «Эйвери, что ты творишь?»
Я посмотрела вперед и дернула рычаг. Я любила Джоша. Мы должны были преодолеть эту дурацкую полосу. У нас обоих скопилось достаточно мусора, от которого хотелось избавиться. Мне не стоило ждать, что Джош развернется на сто восемьдесят градусов и превратится в образец совершенства. Это было бы нечестно.
Хрустя гравием, я зашагала к облицованному кирпичом зданию. Что-то белое и пушистое упало мне на нос. Я запрокинула голову: из черноты сыпались миллионы одинаковых кусочков замерзшего неба. Я закрыла глаза и улыбнулась: вот Джош выйдет ко мне и мы вместе порадуемся нашему первому настоящему снегопаду.
Как только я потянула за ручку двери и вошла, меня обдало запахом несвежего пива и сигаретного дыма. Золотистая лампочка музыкального автомата была единственным источником света, если не считать огоньков над баром. Я с улыбкой вспомнила тот вечер, когда Джош помог мне побороть нелюбовь к Рождеству.
Среди немногочисленных посетителей у барной стойки Джоша не оказалось. Я села в середине и стала смотреть, как новый бармен трет стаканы белой салфеткой. Он подошел ко мне. Облегающая черная футболка с V-образным вырезом подчеркивала рельефные мышцы груди. Его брови были идеально выщипаны, и, когда он наклонился ко мне, как бы флиртуя, я не восприняла это всерьез.
– Вы недавно сюда устроились?
– Да.
– Я Эйвери.
Он улыбнулся:
– Ах, это вы! С днем рождения, Эйвери.
Я сощурилась:
– Спасибо.
– Меня зовут Джесс.
Я положила на стойку двадцатидолларовую бумажку:
– Это ваши чаевые. Мне только диетическую колу.
– Лить, не жалеть? – усмехнулся бармен.
– Просто колу, пожалуйста. Ой, и…
Я замолчала: на крючке за баром висел мой любимый мягкий джемпер с капюшоном. В первую секунду я вытянулась и с глупой улыбкой стала озираться по сторонам. Но мое лицо мгновенно помрачнело: из мужского туалета, спотыкаясь, выползла сестра Майклз. Помада у нее размазалась, волосы растрепались. Одернув мини-юбку и повертев головой, она вытерла рот тыльной стороной руки.
Мой взгляд упал на джемпер, потом снова на Майклз, и у меня скрутило живот.
