– Нет, он не мог…
Дверь открылась. Я застыла, разинув рот. Меня накрыло волной облегчения… а потом – отвращения.
Стараясь казаться невозмутимым, через бар прошел доктор Розенберг. Его щеки горели, а ширинка была расстегнута.
– Эйвери? – При виде меня он запнулся. От него пахло виски и необдуманным решением. – Я думал, вы больше сюда не ходите.
– Я ищу Джоша.
Не в силах скрыть брезгливость, я чуть отстранилась и отвернула лицо. Мне захотелось, чтобы Джош пришел и спас меня. Он был совершенно прав относительно Розенберга: обзаведясь семьей, человек не становится порядочным автоматически. Джош не скрывал своих похождений, и вся больница знала, что он бабник и засранец. А настоящей змеей оказался красавец-доктор с кольцом на пальце и домом в Алапокусе.
– Эйвери?
– Что? – буркнула я.
Доктору Розенбергу хватило наглости разыграть удивление:
– Что-то случилось?
Я посмотрела на его штаны и отвернулась:
– Нет.
– Если ищете Джоша, то он наверху.
– Наверху?
– С Джинджер. Пьяный. – Розенберг поглядел на лампочки, свисавшие с потолка. – Хотя слово «пьяный» не вполне описывает его состояние. Я пытался вас предупредить.
– С чего бы ему быть у Джинджер?
Доктор – лжец, а лжецам свойственно лгать. Один раз я уже совершила ошибку, поверив ему. Больше не попадусь.
Он пожал плечами:
– Она живет над баром.
– Вот как? Что ж, вам лучше знать. Застегните брюки и идите домой к жене.
Доктор Розенберг на секунду застыл, потом посмотрел вниз и, застегнув молнию, направился прямиком к выходу.
Джесс наполнил из пистолета мой стакан, делая вид, будто ничего не слышал.
– Где Джинджер?
– Наверху.
Я кивнула и задумалась над тем, задавать ли следующий вопрос:
– Она одна?
– Скажи ей, – пропела Майклз, вползая на соседний стул.
Я отпрянула и раздраженно простонала:
– С ума сойти! Чего мне еще ждать от сегодняшнего дня?
– Джош наверху. Я пыталась приласкать его, но он не захотел, – нисколько не стыдясь, промямлила Майклз заплетающимся языком. Я поджала верхнюю губу и подалась назад, чтобы не чувствовать запаха из ее рта. – Спроси у него. – Майклз медленно перевела пьяные глаза на бармена.
Джесс покачал головой:
– Не втягивайте меня в это. Не хочу потерять работу.
– Джесс! – Я положила ладони на барную стойку и сжала губы. – На моем месте ты бы тоже хотел знать, разве нет?
Бармен посмотрел на меня из-под длинных ресниц и пожал одним плечом, как будто уступая мне.
– Он наверху с ней? – настойчиво спросила я.
Джесс принялся широкими круговыми движениями вытирать столешницу, пряча виноватый взгляд. Такого ответа мне было вполне достаточно. Я кивнула и встала. Казалось, коленки вот-вот подогнутся под тяжестью этого молчаливого признания.
– Не огорчайся, дорогуша, – сказала Майклз. – Если тебя это утешит, он никем не интересовался, пока еще стоял на ногах.
Джесс наклонился ко мне, нависнув над стойкой:
– Джош не интересовался никем вообще. За первые двадцать минут моей смены он спросил о тебе раз пятнадцать. Думаю, он валяется в отключке. Любой бы вырубился от такого количества алкоголя. Ну а если даже он в сознании, то наверняка его выворачивает. В любом случае он не делает того, о чем ты подумала.
Я уронила голову:
– Ну и как же мне быть? Понадеяться, что он ее не трахает, и идти домой?
– На твоем месте… – протянула Майклз, раскачиваясь на стуле.
– Осторожно! – предостерегающе сказал Джесс.
Она от него отмахнулась:
– На твоем месте я бы туда поднялась. Но это из-за волос. – Она ткнула в свою дикую рыжую шевелюру. – Мы иногда такое откалываем!
– А я на твоем месте хоть на пять минут сдвинула бы ноги и раскошелилась бы на приличный лифчик, – пробормотала я себе под нос и, оставив бедного Джесса с Майклз, подошла к широкой коричневой двери.
– Это склад. А Джинджер живет там. – Бармен указал на другую дверь, рядом с музыкальным автоматом. Она была покрашена в серый и сливалась со стеной. – Только сначала постучи. И пожалуйста, не устраивай сцен.
– Спасибо, Джесс.
– Пока не за что. – И он наполнил бокал для Майклз.
Мои ноги еле двигались. Чем ближе я подходила к двери Джинджер, тем тяжелее мне давался каждый шаг. Когда я наконец потянула за ручку, одна песня уже закончилась, а другая еще не началась, поэтому скрип петель показался особенно громким. Я увидела лестницу (примерно двадцать пыльных ступенек) и стала тихо подниматься, сама точно не зная зачем. Если они там совокуплялись, мне не хотелось их за этим застать. Когда я представила своего парня с другой женщиной, у меня что-то перевернулось в животе.
Дойдя до двери комнаты, я постучала: сначала тихо, потом еще раз – погромче. Потом в третий раз – кулаком. Послышался шорох.
– Джинджер, – простонал Джош. – Джинджер! Там кто-то колотит в твою чертову дверь!
Я сглотнула подступивший к горлу комок и почувствовала, что глаза уже на мокром месте. После того как я постучала опять, по комнате протопали ноги Джоша. Дверь распахнулась.
– Эйвери? – Он побледнел и вытаращил на меня налитые кровью глаза.
На нем ничего не было, кроме футболки и трусов-боксеров. Видно, он чувствовал себя как дома.
– Я… э… – слова застревали у меня в горле, – просто хотела убедиться сама.
Как только я развернулась, чтобы уйти, Джош поймал меня за капюшон и потянул назад:
– Постой!
Я хлопнула его по руке и подняла ладони:
– Только давай без скандалов. Мне. Все. Ясно. – Я кивнула на его трусы. – Это в твоем репертуаре. Мы расстались, и ты тут же прыгнул в постель к другой, чтобы утешиться. Удивляться нечему.
– Ой! – Джош попытался сфокусировать взгляд. Все лицо у него было в красных пятнах. – Кажется, я понимаю, почему ты такое подумала, но, по-твоему, я способен сделать это в твой день рождения? Эйвери, честное слово! Ты могла бы доверять мне побольше.
– Прошу прощения. – Я коротко кивнула и начала спускаться по ступенькам.
– Эйвери! – (Я остановилась.) – Ты видела на улице мою машину?
– Да.
– Ты приехала сюда за мной?
Я поколебалась, но все-таки решила, что в такой ситуации нам лучше быть откровенными.
– Да.
