Кто знает, может, то был вовсе не Алексей, а древний демон, Аакхабит, болезненной занозой застрявший в человеческой душе. Следопыт не видел в этом особой разницы. Он ощутил себя счастливым и свободным. Позабыты печали и разочарования, смерть, кровь, ярость, ненависть и предательство отступили. Алексей много отдал бы за то, чтобы на веки вечные остаться в царстве чарующих сновидений.
– Пора вставать, Аль, – тихо, ласково сказала Кайдлтхэ.
Следопыт открыл глаза. На секунду ему показалось, что он слышит полузабытый голос молодой матери из далёкого детства.
Дымом костра развеялась иллюзия. Мать давно постарела, да и нет её рядом. Вокруг стены из потемневшего дерева, сундук под маленьким оконцем, волчья шкура над грубо сколоченной кроватью. И лицо Кайдлтхэ. Её глаза как два осколка безоблачного неба. Улыбка излучает тепло и доброту. Алексей давно её такой не видел, всё больше привык к образу жёсткой и беспощадной к врагам валькирии, противостоящей богам и судьбе.
Длинные белоснежные волосы коснулись щеки следопыта. Пощекотали. Кайдлтхэ склонилась над Алексеем и поцеловала великого герцога в губы. Приятная нега разлилась по телу, он вновь почувствовал необыкновенную лёгкость, захотел опять взлететь. Внезапно следопыта осенила неожиданная догадка: он летал вовсе не во сне, а в фантазиях Кайдлтхэ.
– Пора, Аль, – повторила серокожая.
Алексей невольно залюбовался девушкой. Походный доспех из кроваво-чёрного тариалда удачно контрастировал с густыми белыми волосами. Она и впрямь похожа на могущественную богиню, богиню войны и любви. Смертоносный, не знающий сожаления Сокрушитель бездны и магическая полуулыбка, как непременные атрибуты божества, дополняли образ, делая его сродни чему-то неземному и недоступному пониманию простого смертного. Прекрасная и сильная, она скрывала в себе великую тайну. И тайна эта манила Алексея, как манит к себе огонь ночного мотылька, пророча скорую погибель.
Дивный сон ушёл прочь, чарующее видение исчезло. Начинался очередной день. Пора возвращаться к привычным заботам и тревогам. Следопыт оделся, привёл себя в порядок. Подоспел хозяин харчевни с завтраком. Кайдлтхэ наотрез отказалась спускаться в питейный зал и велела принести еду в комнату. Содержатель таверны не смел перечить и выполнил все приказания светлой госпожи в точности.
– Знаешь, я справлялась о вчерашнем горбуне, – сказала Кайдлтхэ, когда Алексей принялся за жареную конину. – Трактирщик клянётся всеми богами, что никакого кривоногого карлика в Волчьей Горе и кабаке отродясь не видывали. Говорит, жил тут горбун, да уже лет пять как помер. Несёт какую-то чушь о безголовой собаке… Расспросила полупьяных циркачей. Они хотя и мучаются похмельем, но память до конца не пропили. Никакого шута-недомерка у них нет.
– Неудивительно, – вынес вердикт Алексей, запивая мясо кислым вином. – Это ведь проделки Казимира Карловича, Салативара, Хтето. У него много имён. Любит он покуражиться, пустить пыль в глаза.
– Поверь, я чувствую то, чего ты не видишь. Заверения твоего Казимира Карловича лживы изначально. Он хотел без затей овладеть скипетром, не собираясь ничего давать взамен.
– Да пёс с ним, с Карловичем. Другое волнует. Шут говорил о войне. И где? У нас, у меня дома!
– Какой смысл ему врать? – Кайдлтхэ задумалась на несколько мгновений. – Возможно, древний демон не хочет твоего возвращения домой, вот и решил запугать всякими небылицами. Но зачем? Нет, не понимаю. Да и так ли это важно? Ты вроде бы не горишь желанием вернуться. Ведь так?
– Не знаю. Пока не знаю. Хотелось бы увидеть родителей, детей, Лариску. Но я сроднился с Дэорумом, не могу его просто так бросить. И тебя. Иначе к чему все пляски с бубном? Зачем страдания и лишения? Нам суждено быть вместе. Тысячи лет ожидания… Ради чего? Нет, давай найдём убийц Элидирга и разберёмся с гильдией, а там поглядим.
– Глупыш, – улыбнулась Кайдлтхэ. – Как ты собираешься покарать гильдию? Там деньги, власть, влияние, тысячи солдат и соглядатаев.
– Прикажешь поднять белый флаг? – удивился Алексей. – Да ты ли это говоришь, Кай? Как бороться? Можно убить Шидельрота, например. Понимаю, нелегко. Но можно. Он такой же смертный, как и остальные.
– Убить? Допустим. Но его место тут же займёт другой, и всё повторится. Не самая лучшая идея. Чует сердце, до добра она нас не доведёт.
– Ладно, посмотрим кто кого. Ты забыла о Аакхабите.
– Проку от него как от козла молока, – фыркнула д’айдрэ.
– Не говори так. Он помог раскрыть тайну твоего предыдущего воплощения и вытащил тебя из могилы. Да и ничего ещё не кончено.
Слова Кайдлтхэ неприятно поразили Алексея. Неужто она в нём сомневается, не верит в предназначение? Или попросту сломалась, не выдержала ардарского плена, решила уйти в сторону? Нет, она всегда добивалась своего. Так в чём причина сомнений и слабости? Алексей долго ломал голову в поисках ответа, но так и не подумал о том, что и Серокожая может мечтать о тихом семейном счастье.
После завтрака девушка велела седлать лошадей. Пришла пора расплатиться с трактирщиком и покинуть Волчью Гору.
– Сколько с нас, хозяин? – небрежно бросила Кайдлтхэ.
– Четыре эрба, светлая госпожа, – не стесняясь, заявил кабатчик.
– С чего так много?
– Так ведь времена нынче лихие. Цены растут. Да и собачку мою порешили незнамо за какой грех. Чем животина виновата? А мне без собачки никак нельзя. Так что извольте выплатить восполнение. Четыре эрба, стало быть.
– Какая к хорсу собачонка? Что ты несёшь, олух?
– Ну как же? Маленькая такая. Пегая да колченогая. Надысь решили вы, светлая госпожа, по малой нужде выйти во двор. Присели, значится, у конюшни. А собачка, на свою беду, возьми и выскочи. Трезвон подняла. Вы её и того, мечом – хрясь! И нет собачки. До сих пор там лежит, бедолага, закопать не успел.
– Да как ты смеешь, бесстыжая рожа! Ежели напился вчера, как свинья, так пойди похмелись! – возмутилась Кайдлтхэ.
– Я не видел, а вот работник мой, Сурок, сказывал. Говорит, самолично…
– Твой Сурок тайный сладострастник. Руки отрублю блудодею!
– Воля ваша, светлая госпожа, но четыре эрба выдать извольте.
– Чтоб ты лопнул, жалкий торгаш! – Серокожая отсчитала требуемую сумму, бросила монеты на земляной пол и вылетела вон из вонючего гадючника, а мужичок припал на колени и с радостью принялся подбирать серебро.
Кайдлтхэ и Алексей не желали ни одной лишней минуты оставаться в мерзком городишке. Они оседлали коней и уж было хотели навсегда распрощаться с Волчьей Горой, как услышали с улицы какие-то крики. Д’айдрэ, подчиняясь природному любопытству, решила разузнать, что там стряслось. У входа в трактир толпа горожан обступила какого-то бородача с измождённым лицом и горящими глазами. В чёрной рясе, подпоясанной пеньковой верёвкой, он громко кричал и размахивал посохом. Аборигены слушали раскрыв рот и ловя каждое слово проповедника. Жрецы восьми богов ходили по дорогам Тамарвалда и ранее, но бородач явно не принадлежал к их числу. Да и призывал отнюдь не к покорности и смирению. Кайдлтхэ остановилась послушать смутьяна и выяснить, кто он таков. Появление двух необычных всадников только распалило доморощенного апостола новой веры, и он с жаром принялся наставлять и поучать местную паству.
