Глава Дома понимал: так долго продолжаться не может. Члены общины превращались в заложников обстоятельств и губительной политики купеческой гильдии. После долгих колебаний и совещаний Д’айгильтрад огласил решение. Волей-неволей все вынуждены были согласиться. Всеобщее спасение виделось в нарушении главного принципа цивилизации д’айдрэ. Приходилось отказываться от невмешательства в жизнь гойхэ. Рушились тысячелетние устои, но иного выхода старый маг и воин не видел. Бунты и чума нанесли болезненный удар империи. Теперь она слаба как никогда. А ведь на протяжении нескольких столетий Дом Серебряного света существовал во многом благодаря империи. Падение самого мощного государства на континенте могло стать началом конца столичной общины изначальных.
Д’айгильтрад собрался устроить импровизированный лазарет в городе. На исцеление оставшихся жителей уйдёт дней десять. Тогда можно кое-как наладить снабжение продовольствием. Но чтобы осуществить те задумки, требовалось взять власть и в Тамарвалде. Триумвират не проявлял никакой активности, но немногочисленная стража всё же оставалась в столице. Впрочем, на бедственное положение города она никак не влияла. Купцы бросили на произвол судьбы доверившихся им людей. Гильдию теперь занимали иные дела. Жители столицы отлично сыграли роль тарана и ударной силы переворота. Шидельрот без всякого сожаления списал их в утиль.
Но город слишком велик. Даже сотне д’айдрэ не по силам его удержать. Пока Д’айгильтрад не видел серьёзной внешней опасности. На первых порах достаточно контролировать крепостные ворота. А там, глядишь, укрепится имперская власть или вовсе падёт. Тогда придётся уходить из столицы искать новое убежище или держать круговую оборону.
Таковы были виды нового главы Дома Серебряного света на ближайшее будущее. Сейчас же он занимался погребением соплеменника, павшего в ночной схватке. Изменников также следовало предать земле. Позже, когда жизнь наладится, а она обязательно наладится, будет праздник в честь победы, но в час скорби надлежит думать не о веселье, а о герое, без колебаний отдавшем самое дорогое во благо общины.
Алексея в тонкости жизни и заботы колонии не посвящали. Всё же он оставался чужаком. К нему относились как к уважаемому, но гостю. Да и сам он не горел желанием совать нос в чужие дела. Его терпят, дают кров и еду. Разве этого мало? Ему хватает Кайдлтхэ. Правда, девушка не сидела сложа руки. Она всячески помогала сородичам и на время оставила без внимания великого герцога. Алексей не обижался. Он всё понимал и был готов разделить общие невзгоды.
После похорон Д’айгильтрад, сопровождаемый самыми уважаемыми д’айдрэ, отыскал Алексея и Кайдлтхэ.
– Светлые господа, – торжественно обратился глава Дома, – позвольте в кругу лучших представителей общины сделать сообщение чрезвычайной важности. Но прежде прошу всех проследовать в дом Мастера Элидирга.
Следопыт живо заинтересовался сказанным, но, терзаемый разного рода предположениями, так и оставался в неведении. Интрига разрешилась самым необыкновенным образом.
Кайдлтхэ делала вид, будто ни о чём не ведает. Возможно, так и было в действительности. На лице девушки ничего не написано. Чарующая полуулыбка всегда вводила великого герцога в заблуждение. И только синие глаза выдавали её.
В одном из шкафов библиотеки Элидирга старый хозяин усадьбы «Приют плугарей» отыскал резной деревянный ларец в серебряной оправе, открыл шкатулку, извлёк свиток и важно произнёс:
– Светлые господа, позвольте огласить завещание Мастера.
Алексей кинул взгляд на лица д’айдрэ. Всё те же традиционные полуулыбки. Не лица, а маски, пригодные на всякие случаи жизни. И только глаза выдавали потаённые чувства – интерес, благосклонность и беспечальность.
– «Братья и соратники, – начал Д’айгильтрад. – Не секрет, что мы смертны. Более того, мы внезапно смертны. Никто доподлинно не знает своей судьбы. Отправляясь в поход, я прекрасно понимаю, что могу не вернуться. Нет никакой уверенности, что мне посчастливится закрыть врата богов. Особо меня печалит мысль, что мой возможный внезапный уход, скорее всего, повредит благоденствию империи и Дома Серебряного света, служению интересам которого отдано четверть столетия. Также хочу на случай непредвиденных событий оставить несколько распоряжений, а именно смею просить вас, соратники, при крайней нужде обратиться за помощью к благородному Д’айгильтраду… – Тут старик сделал паузу. Доброе слово покойного Мастера пришлось ему по душе, – в трудный час он поддержит и укажет путь. Кроме того, оставляю несколько указаний относительно моей собственности. Из всего состояния прошу принять на нужды общины тысячу золотых. Пятьсот пятьдесят следует уплатить в имперскую казну в качестве почётного налога. Сто золотых завещаю Аль Эксею Харковарскому, юноше достойному, показавшему в бою всяческие добродетели. Прошу не отказать ему в дружеском совете и в возможности занять достойное место в нашем мире. Оставшиеся деньги, а именно три тысячи восемьсот пятьдесят золотых, причитаются светлой госпоже Кайдлтхэ. Также ей отходит всё движимое и недвижимое имущество. В свидетели моей последней воли беру Создателя, а также моего духовника и друга, благородного светлого господина Д’айгильтрада. Ваш Элидирг». – Старик на несколько мгновений смолк. – Да, светлые господа, такова последняя воля моего ученика и предшественника. Надеюсь, возражений не последует. Если так, то прошу сообщить новость остальным обитателям Дома. Мне же следует оговорить со светлыми господами Кайдлтхэ и Аль Эксеем кое-какие детали.
От неожиданности у следопыта перехватило дыхание. Он готовился услышать что угодно, но о таком повороте никак не помышлял. Мастер Элидирг оказался человеком чрезвычайной щедрости. Он был холост, за годы странствий так и не обзавёлся семьёй. Возможно, в Кайдлтхэ он видел дочь. Алексей припомнил глупую ревность. Он опять глубоко ошибся. Вовсе не плотская любовь, а отеческие чувства стали тому причиной. Наверняка Мастер догадывался о тех подозрениях, но не подавал виду, а вместо обид и злопамятства завещал сто золотых монет. Конечно, это не тысячи, оставленные Кайдлтхэ, но всё равно очень приличная сумма по тамарвалдским меркам.
Великий герцог вздрогнул. Ему сделалось стыдно. В глубине души он позавидовал серокожей. Нет, он просто мелкий гнилой человек. Ревнивец, да ещё и завистник. Разве в деньгах дело? Элидирг имел полное право вовсе не упоминать его в завещании. Так нет же, даже соплеменников просил опекать нерадивого пришельца. А что в ответ? Невольный упрёк. Человеку всегда мало. Жадность и зависть – отвратительные пороки.
Д’айгильтрад почувствовал некоторую неловкость и поспешил Алексею на помощь:
– Да, светлые господа, следует поговорить о кое-каких мелочах. Давайте присядем.
– Прошу вас, Мастер Д’айгильтрад. – Кайдлтхэ пригласила главу Дома Серебряного света в гостиную, служившую одновременно и столовой.
Когда-то Элидирг потчевал здесь гостей великолепным альгрийским. Наверняка винные погреба не опустели, но Кайдлтхэ, да и Алексей от сногсшибательной новости позабыли об обязанностях гостеприимных хозяев. Но лишь на короткое время.
