Ну хоть что-то делают по-человечески. Железную дорогу профукали лет на двадцать, не меньше. Так хоть о набирающем обороты автотранспорте заранее думают. А автомобилей год от года становится все больше и больше. Это особенно бросается в глаза.
Еще два года назад в том же Красноярске весь автотранспорт был наперечет, и горожане знали не только сами авто, но и кому они принадлежат, а также что собой представляет шофер. Сегодня же эти подробности уже никого не интересуют, потому как слишком много нужно держать в голове. Одних только автобусов теперь две дюжины, и маршрутов стало целых четыре.
Грузовик взял очередной подъем и вошел в поворот. Петр едва успел ударить по тормозам, чтобы не влететь в поваленное дерево. Машина встала колом, тут же окутавшись пыльным облаком. Петр врубил заднюю передачу и тут услышал, как сзади затрещало падающее дерево. Все. Пути назад нет. Классика жанра, етишкин пистолет.
Слева крутой склон сопки, убегающий вверх. Справа обочина шириной метра три с цепочкой деревьев и небольшой обрыв. Дальше опять склон сопки, резво убегающий к самому Байкалу. Н-да. Обрыв-то небольшой. Да только тут ведь все относительно. Четыре метра — вроде и немного. А вот прыгать тут сродни изощренному самоубийству. Потому как после приземления кувыркнешься так, что мало не покажется.
Оставаться в кабине? Угу. Она только при обстреле на ходу броневик. А вот так, обездвиженная, — настоящая мышеловка. И выковырять его отсюда можно множеством простых способов. Начать с того, что двери кабины не оборудованы запорами. Только защелками. Коммунизм, итить твою!
Все это пронеслось в голове Петра буквально в считаные доли секунды. В это время его рука уже сомкнулась на цевье винчестера. Еще мгновение, и Петр скользнул к правой двери, перегнувшись через котел. Лезть в водительскую дверь — значит, подставляться под выстрел. Поднятую пыль быстро сносит ветер, так что прикрытия никакого, и нужно выбираться в противоположную сторону.
Вылезти нормально не получилось. Петр попросту вывалился, едва не сломав себе шею. Ни выстрелов. Ни окриков. Ничего. Может, это просто случайность? Угу. Как же. Случайность. Петр потянул из подсумка на груди картонный патрон ракетницы и, отвинтив колпачок, дернул шнур. Хлопок! Красная ракета с легким шуршанием устремилась в небо.
Остается надеяться, что охотничья команда заметит сигнал тревоги. Ему же нужно лишь продержаться какое-то время. Вот только как? Если за него возьмутся всерьез… Вверх по склону видно в лучшем случае метров на тридцать. Вправо вдоль дороги — метров на сто пятьдесят. Влево — уже через двадцать метров поворот. Да и на обочине, где Петр пристроился, помимо деревьев есть и кусты.
Стоило об этом подумать, как кто-то навалился ему на спину, обдав тяжелым зловонным дыханием и прижимая к земле. Петра спасло только то, что он непроизвольно дернулся от неожиданности. Ну и от испуга, чего уж там. Удар каким-то твердым предметом прошел вскользь, рассадив ухо. Да что же ему так везет-то!
Похоже, нападавший решил, что если и не оглушил Петра, то по меньшей мере ошеломил. Потому что он тут же поспешил заломить его правую руку на болевой. Еще немного, и противник сумел бы проделать то же самое и с левой. Вот только жизнь уже приучила Петра не теряться, какой бы безнадежной ни казалась ситуация. А еще он привык к тому, что многие, очень многие, отчего-то непременно хотят его смерти.
Работать левой рукой оказалось не в пример неудобнее, чем правой. Хорошо хоть наплечная кобура располагалась пониже, а потому схватить рукоять браунинга было не так трудно. Вообще-то Петр никогда не тренировался левой рукой, потому что был безнадежным правшой. А тут, когда приперло, проделал все с виртуозностью заядлого стрелка.
Еще помогла одна особенность браунинга. Его дублирующий предохранитель, рассчитанный на хват руки. Благодаря ему Петр никогда не ставил оружие на основной. Ну а патрон у него всегда и во всем оружии был в стволе. Так что оставалось вывернуть руку и, уперев ствол в чье-то тело, нажать на спуск. Дважды.
Едва нападавший скатился с него, оглашая окрестности диким ревом, как поднявшийся на колени Петр заметил еще одного. Тот несся к нему с перекошенной в крике рожей, сжимая в руках винтовку. Наверняка тот самый, что повалил дерево на повороте, позади машины. Впрочем, Петр думал об этом, уже нажимая на спусковой крючок.
Пять выстрелов, и затвор встал на затворную задержку. Многовато, не без того. Но с другой стороны, и нападавший вовсе не собирался бежать по прямой. И все же оказался недостаточно ловок. Потому что лежал сейчас на спине посреди дороги и мелко сучил ногами.
Петр выронил браунинг и выхватил маузер. На то, чтобы присоединить кобуру-приклад, потребовалась пара секунд. Практика — великое дело. Курок с сухим щелчком встал на боевой взвод. Винчестер лежал рядом, но Пастухов даже не подумал вооружаться им. Просто потому, что если ему и предстояло драться, то накоротке. Видимость просто отвратная. А в таких условиях скорострельность и оборотистость оружия куда важнее.
Еще один. Петр заметил, что винтовка бежавшего по дороге была оснащена оптикой. Значит, это японские диверсанты. Ну или наемники, потому что и бегун, и тот, что лежал рядом, уже недвижимый, буряты. За время обитания в Слюдянке Петр научился различать инородцев. Но сейчас это не суть важно. Главное — это то, что снайперы, обстреливающие строителей, всегда работают тройками. Трое. Их должно быть трое. Значит, где-то прячется еще один.
От этой мысли Петру стало откровенно тоскливо. Так тоскливо, что, не желая тратить патрон в маузере, он подхватил винчестер и всадил пулю в раненого на дороге. Затих. Петр подхватил маузер. Потом вновь оставил и доснарядил патрон в винчестер. Снова маузер. И вновь положил его, сменил обойму в браунинге, его в кобуру. И опять в руки пистолет-карабин.
И все это время лихорадочно всматривался и вслушивался в окружающее пространство. Нет ничего хуже ожидания. Когда Петр видел противника перед собой, ему не было страшно. Вот он враг, и все ясно как божий день: либо ты, либо тебя. Неизвестность же пугала. Вернее, не столько она, сколько осознание собственной беспомощности.
Конечно, за прошедшее время Петр кое-чему научился у бывалых охотников. Но только и того, что кое-чему да кое-как. А сейчас против него матерый боец. Тут к гадалке не ходи. И в этих зарослях противопоставить ему Петр ничего не мог. Ну ладно, практически ничего.
Послышался звук грузовика, натужно пыхтящего вверх по склону со стороны Слюдянки. Идет груженый. И все говорит о том, что сигнальную ракету водитель не видел. Как не слышал и выстрелов. Несмотря на то что машина работает куда тише дэвээса, тарахтеть и греметь у грузовика есть чему. Петр схватил винчестер, у него выстрел громче. Навел в сторону подъезжающего авто, чтобы шофер услышал наверняка, и нажал на спуск. Потом еще и еще.
Есть контакт. Машина остановилась и тут же, пыхтя, зажужжала куда как резвее. Не иначе шофер улепетывал на всех парах задним ходом. Ну и правильно. Главное, справиться с управлением. А не справится, ничего страшного. Это здесь скала, а там — пологий склон, густо поросший деревьями, так что далеко не улетит в любом случае.
