— Петр…
— Отто Рудольфович, — резко перебил его Пастухов, — вы откровенно верили в басню о том, что дэвээсы взрываются. Скажите, так ли это? Способен ли дэвээс взорваться?
— Нет, взорваться он не способен. Разве только пойти вразнос.
— Но это не одно и то же?
— Разумеется, нет, и вы это прекрасно знаете.
— Отлично. Тогда скажите, отчего у других изобретателей они взрывались? Да еще и с такой силой, словно в них попадал снаряд.
— Н-но… мы только в начале пути. Возможно, еще есть неизвестные нам процессы.
— Какие еще процессы? Вы забыли, кто я? Это были умышленные подрывы. Причем с применением не используемого двигателями топлива, а взрывчатки. Они убивают, Отто Рудольфович. УБИВАЮТ. Меня слишком часто дырявили, чтобы я наконец понял, что мне это совершенно не нравится.
— Хорошо, допустим, вы правы. Но к чему тогда вообще было браться за создание этих двигателей? Ведь в итоге мы должны их продать. И как вы собираетесь это сделать, скрывая достижения в этой области? Мы можем наладить производство только с привлечением крупных промышленников. Или же продав им лицензию. Но для этого нам нужно их привлечь. Нам нужна реклама.
— Для этого нам нужно сначала избавить наш двигатель от детских болячек, каковые все время лезут наружу, и выпустить на рынок уже готовый и качественный продукт.
— Но наш двигатель по надежности уже стоит в одном ряду с паровыми.
— Ну, это вы себе льстите. Он способен конкурировать далеко не со всеми паровиками. Те же мерседесовские машины пока превосходят его по многим показателям.
— А вы не мелочитесь, берете сразу под потолок.
— Потому что дэвээс может выиграть или хотя бы пойти вровень с паровиком, только сразу же взмыв со старта. Взять постепенный разгон ему попросту не дадут. Подставили вы нас, Отто Рудольфович. Хоть бери и меняй место жительства.
— Вы ссыльный. Не забыли?
— Я-то помню, — с язвинкой ответил Петр, — да только жизнь — она всяко дороже. А устроиться можно и за границей. Что-то голова разболелась и плечо ноет. Не иначе как к непогоде.
— Возможно. Вы после ваших злоключений можете предсказывать погоду лучше любого барометра, — согласился инженер.
— Это точно. Хм. Отто Рудольфович, я оставлю машину вам? Скажем так, я заболел. Мне нужно отлучиться.
— Надо мной уже все смеются. Выбил машину, штатную должность водителя, а за рулем катаюсь сам.
— Зато никто из них не может похвастать такой водительской практикой, как вы, — парировал Петр.
— Только это и утешает. Куда нужно отлучиться, если не секрет? Опять к Алешину, в Моты?
— Угу. Мне сейчас как раз до охоты. Нет. Нужно скататься в Иркутск. И скорее всего вернусь уже завтра.
— И почему я тебя терплю? — пожал плечами немец.
— Потому что я — это я, тем и ценен. До завтра, Отто Рудольфович.
— До завтра, Петр, — отмахнулся инженер.
По сути, их отношения уже давно миновали веху начальник — подчиненный и перешли в дружеские. Правда, в определенных рамках, но это не имело значения. Опять же, обращаясь к инженеру на «вы», Петр настаивал, чтобы тот с ним общался на «ты». Ему так было проще. И Отто Рудольфович легко принял эти правила. Правда, всякий раз переходил на «вы», когда хотел подчеркнуть свое негативное отношение к поступкам Петра.
Покинув контору, Пастухов направился к авто, откуда забрал свой винчестер. Он и раньше без оружия никуда, а после событий годичной давности — и подавно. Теперь можно и на выход с территории гаража. И это несмотря на то, что каждую свободную минуту он старался проводить в мастерской. За то время, что они с Кессенихом занимались совместными проектами, Петр сильно поднаторел в множестве смежных специальностей.
Причем не просто нахватался практики, а освоил их на вполне профессиональном уровне. Даже выдержал положенные экзамены и получил корочки. Это стараниями инженера. В том смысле, что тот составил протекцию в допуске к экзаменам. В связи с дефицитом квалифицированных рабочих это являлось общепринятой практикой. Но защита квалификации была самая что ни на есть настоящая. Провались он, и не видать ему корочек как своих ушей. Еще бы, коль скоро большая часть аттестационной комиссии состояла из немцев. Вот же дотошный народ. Молодцы, что тут скажешь.
Через пятнадцать минут неспешной прогулки он уже был дома. Прошел в гараж, появился у него таковой этой весной. Ну вот и он, красавец. Странное дело, в своем мире как-то не сподобился, а здесь даже получал от этого удовольствие.
Петр выкатил из гаража мотоцикл и, установив его на подножку, открыл крышку топливного бака. Долил бензин. Форсунки котла были весьма чувствительны и предпочитали кушать только легкие фракции нефтеперегонки. Подкачал насосом давление в баке. Дальше-то будет работать насос на машинном приводе, а для начала вот так. Потом пополнил уровень воды и масла. Порядок. Можно запускать. Пустил струю бензина на полку. Чиркнул зажигалкой. Сначала бензин горел практически беззвучно, когда же Петр закрыл крышку топки, появилось легкое гудение.
Мотоцикл практически ничем не отличался от своих собратьев в мире Пастухова. Разве что вместо двухтактного двигателя внутреннего сгорания стояли котел и паровая машина да наличествовал дополнительный бак с водой. Впрочем, все это было довольно компактно, так что ничего не мешало и не выпирало.
Хм. Да этот агрегат, похоже, вообще ни в чем не проигрывал образцам, известным Петру. Впрочем, за это он, конечно, не поручится, не было практики в прежнем мире. Зато техника на одной заправке могла пробежать полтысячи верст. Не шутки. Впрочем, после этого пробега техническое обслуживание мотоцикла было непременным условием.
И все же когда Пастухов увидел его, не смог удержаться от покупки. И это несмотря на прямо-таки грабительскую цену. Шутка сказать, целая тысяча рублей. Вот только у него даже капли сожаления по этому поводу не возникло. Захотелось купить, и возможность такая была. Так почему бы и нет. Зато теперь Кессених ни разу не косится, когда нужно куда-то скататься по личным делам. Хоть в те же Моты или Иркутск. Техника-то не казенная.
Правда, тут броню не навесишь. Но с другой стороны, ее отсутствие вполне компенсируется маневренностью. Хм. Во всяком случае, Петр в это верил. Опять же если и шалят на дорогах, так все больше беглые каторжане, остальным год назад хвосты поприжали, и дышится куда легче. А бандиты зачастую стрелки аховые. Да и нечего им брать с мотоциклиста, вот если повозка или грузовик, тогда дело другое.
— Викторыч, никак куда собрался? — появилась в дверях домоправительница.
Марфа Кузьминична полностью взяла бразды правления в свои руки и чувствовала себя на подворье Петра полноправной хозяйкой. Хм. Как бы еще не решила, что Петр оставит ей этот дом, когда засобирается покинуть Слюдянку. Ну нечего ему тут делать. Вот только это вряд ли. Пусть он и не отобьет всех вложений, но дом все же дарить не станет, а продаст.
