Дядя Дараб предложил Кариму подбросить его в Юсеф-Абад на машине и слегка обиделся, когда племянник ответил отказом. Извиняясь, молодой ученый объяснил, что после такого плотного и вкусного ужина ему надо пройтись пешком. Насрин такой подход понравился, и она расцеловала его на прощание.
Карим Молави покидал дом в Садегиех в полнейшем изумлении. Где-то на противоположном конце пруда, в который он кинул камешек, есть некая сила, могущественная и милосердная. Там услышали его мольбу, его поняли. Там найдут способ вытащить его отсюда, несмотря на то что у него нет паспорта, он не может путешествовать так, как обычные люди, и, возможно, за ним следят. Его друзья столь могущественны. Ему просто нужно остаться там, где он есть, и к нему придут. А пока надо избегать слежки. Беречься микробов. Выжить.
Он прошел несколько километров вдоль края парка Пардизан. На некоторых аллеях и аттракционах еще горели фонари. Они мерцали, приглашая, обещая успокоение. Расходились немногочисленные отдыхающие. Этим осенним вечером даже длинная игла телевышки в парке Наср, которая, как считал Карим, изуродовала всю перспективу в Тегеране, выглядела какой-то безобидной. Чувство одиночества оставило его. За ним придут, чтобы забрать отсюда.
Остановив такси, молодой ученый сказал водителю, что ему нужно в Юсеф-Абад, домой. Когда они свернули со скоростной трассы «Курдистан», водитель заблудился, и Кариму пришлось показывать ему дорогу, каждый поворот, пока они не очутились на улице Яздани. Из осторожности Карим вышел за квартал от дома и отправился пешком, все так же пребывая в восторженном состоянии, но затем напомнил себе, что теперь надо проявлять особенную осторожность. Самое опасное впереди. «Нафазат аз яех гарм дармияд», — повторил он про себя персидскую поговорку. «Ты дышишь тем, что тебе дорого». Другими словами, не надо излишнего оптимизма. Скоро он опять почувствует пронизывающий холод. Надо ждать. За ним придут. Закрыв дверь на ключ, он некоторое время сидел на диване, не зажигая свет.
Глава 24
Вашингтон
Для тех, кто знал о нависшей угрозе конфликта с Ираном, Вашингтон теперь выглядел так же, как в марте две тысячи третьего, в тот месяц, когда Америка вторглась в Ирак. В этом городе никто не хотел иметь репутацию человека, узнающего все в последнюю очередь, поэтому многие люди, и в правительстве, и вне его, внезапно поверили в то, что США собираются напасть на Исламскую республику. Кивки, подмигивания, фразы, сообщения по каналам связи. На брифингах в Белом доме, Пентагоне и госдепартаменте раз за разом задавали вопросы насчет возможности ударов по ядерным объектам Ирана. Официальные лица отказывались от комментариев, но ведь когда-нибудь им придется заговорить? Журналисты приставали с расспросами к представителям правительства, требуя четкого ответа, нет ли тут какого-то секретного плана. Получив категорический отказ, они сделали вывод, что чиновники скрывают что-то серьезное. Аналитики принялись выпускать доклад за докладом, беря в помощники ищеек из числа отставных военных, которые делились своими предположениями насчет того, какие цели надо атаковать в Иране, если дойдет до этого.
Дело было не в том, нанесут ли США удар по Ирану, а в том, когда это произойдет. Ведущие новостные корпорации начали задавать вопросы Пентагону насчет освещения предстоящих событий в прессе. В некоторых газетах даже появились различные мнения по поводу того, можно ли будет репортерам отправиться вместе с солдатами. О начале военной операции пока объявлено не было. Более того, сама возможность ее открыто не обсуждалась, она не была одобрена руководством. Но на странном плавучем острове, каковой представляла собой столица страны, эта кампания приобрела статус фактической. Вашингтон сам себя уговаривал начать войну.
Грипп, алиби Паппаса на время его поездки, сыграл свою роль. Когда Гарри рано утром пришел на работу, его принялись расспрашивать о самочувствии. В ответ он отшучивался. За время его отсутствия кто-то привесил мишень на грудь имама Хусейна на плакате у входа. Гарри посмеялся, но мишень снял и стал искать Марсию Хилл. Она говорила по телефону. В восемь тридцать он, как обычно, собрал старших сотрудников отдела на утреннюю планерку в своем лишенном окон кабинете. Похоже, лихорадка военных приготовлений не миновала их.
Первой выступила Марсия Хилл, изложив оперативные новости за последнюю неделю. Перед тем как начать говорить, она слегка подмигнула Гарри. Он поглядел на нее с опаской. Что она знает? У нее женская интуиция, она чувствует, когда люди лгут, если они чем-то расстроены или готовы взорваться. Именно это в прошлом сделало ее суперзвездой ЦРУ. За прошедшие тридцать лет она научилась понимать Гарри лучше его собственной жены. Но что бы там ей ни подсказывала интуиция, Паппас знал, что Марсия не проболтается.
— Начнем с того, что в нашем отделе пополнение. Я докладывала Гарри, пока он был дома и болел. Но думаю, следует изложить все это и остальным.
— Давай, — сказал Гарри.
Так вот о чем она хотела рассказать ему, когда он был в Лондоне. ЦРУ начало активную работу в зоне вокруг Ирана, и при этом Марсия прикрыла его отсутствие. «Молодец! Как я тебя люблю за это непринужденное двуличие», — подумал Гарри.
— В эти выходные, в соответствии с приказом директора, мы занялись отправкой дополнительного контингента сотрудников в Дубай, Доху, Стамбул и Ереван. Они действуют в статусе временно прикомандированных к нашему отделу. В течение пары недель у нас их станет еще больше, но для них нет никаких заданий. Гарри, есть пожелания?
— Пусть пишут друг другу телеграммы и не путаются под ногами. Вообще, откуда они взялись, эти прикомандированные? Мы-то хоть знаем?
— Половина — контрактники. Остальные — отставники. Понимаю, звучит смешно. Но это все, что у нас есть. Белый дом хочет, чтобы там было больше людей. Конгрессмены жалуются, что мы слишком мало работаем по Ирану. Поэтому мы и делаем это. Полагаю, вчера вечером председатель сенатского комитета выпустил пресс-релиз по этому поводу.
Гарри покачал головой. Перед коллегами не было надобности делать вид, что все это ему нравится.
— Что же тут сказать? Честно говоря, эти люди — идиоты. Но это вы и так понимаете, — сказал он, обводя взглядом собравшихся. — В том смысле, что вы знаете, что это безумие. Иран числом не задавишь.
Все закивали. Они помнили, что босс не любит, когда его торопят. Но в их глазах читалось возбуждение. Им льстило, что их отдел стал центром внимания всего Управления.
— Мы распределим обязанности пополнения… постепенно, — продолжил Гарри. — Нельзя в спешке посылать людей в такое место. А когда они окажутся там, надо сделать так, чтобы они не мешали тем, кто выполняет настоящую работу. Договорились? Что еще?
— Тебе это не понравится, — сказала Марсия.
— Давай. Посмеши меня.
— Новые задания по сбору тактической информации. Пришли из Пентагона вчера вечером.
— Черт. Это то, что я думаю?
— Боюсь, что так. Предполагается, что мы будем действовать совместно с Центральным командованием, поддерживая связь через нашего сотрудника в Тампе.
