— Как во время Карибского кризиса, — сказал Паппас.
— Именно, — подтвердил Фокс.
— Это не будут обсуждать в ООН? — спросил Гарри.
— Нет. Слишком свежи воспоминания. Никто не хочет еще одного шоу, как с Колином Пауэллом.
Гарри покачал головой. Он понимал, что все идет к этому, но терпеть не мог спешки.
— И насколько подробно Белый дом планирует изложить сведения о ядерной военной программе?
Хотя вопрос был адресован директору, за него ответил Фокс.
— Все, что у нас есть. Приказ Эпплмена.
— Но сведения ненадежны. Не говоря о том, что это убьет нашего агента.
— Ничего не поделаешь. На войне всегда есть потери.
Паппас повернулся к директору. Тот отставил линкор и взял в руки модель подлодки, похожую на большую серую сосиску. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Боюсь, что так, Гарри. Наступил решающий момент. Иранцы должны понять, что мы настроены серьезно.
— А что, если иранцы попытаются прорвать блокаду? А ведь они попытаются. Какой-нибудь рехнувшийся придурок из Корпуса стражей исламской революции решит заработать пропуск в рай, пустив ко дну один из наших кораблей в Заливе. Что тогда?
— Безусловно, мы нанесем ответный удар! — воскликнул Фокс.
— Понял, — сказал Гарри. — Вы сами хотите, чтобы нас атаковали. Нужен повод для войны.
— Скажем так, это ничуть не огорчит Белый дом.
— Вот черт! Это страшная ошибка. Судя по всему, вы все неправильно поняли, адмирал, — сказал Паппас.
Директор промолчал. Гарри не знал, что творится в его душе, но подозревал, что примерно то же самое, что у него самого.
— Послушай-ка, — перебил его Фокс. — Твое мнение не имеет значения, Гарри. Поздно. Решение принято. Сейчас мы говорим о том, как выполнить его. Тебе следует обдумать вопросы ведения тактической разведки, чтобы поддержать наших отважных солдат и летчиков, которым, возможно, скоро придется идти в бой.
— Сколько времени у нас осталось? — спросил Паппас.
— До пресс-конференции? Неделя, может, две.
— Это безумие, — сказал Гарри. — Зачем такая спешка? Чтобы опять наделать ошибок?
— Затем, что президент готов проявить твердость. Эта проблема не исчезнет сама собой, а власть заставляет людей принимать сложные решения. Это не в твоем стиле, Гарри? Вам всегда не хватает времени. Но у нас оно кончилось.
— Господи, почему же? Никто еще не разобрался в новых данных, которые мы получили. Почему нельзя немного подождать хотя бы ради того, чтобы понять их истинный смысл?
— В том, что никто толком не разобрался, ты не совсем прав, Гарри. У Израиля тоже есть определенная информация. На выходных премьер-министр звонил президенту. Сказал, что если США не начнут действовать, то это сделают они.
— Вот черт! Откуда они узнали? — спросил Паппас, сверля взглядом Фокса.
— Не будь наивным, Гарри. Это Вашингтон. Здесь невозможно хранить что-то в тайне долго.
Выражение лица Фокса было настолько самодовольным, что Гарри заподозрил, что каналом утечки стал именно он.
— Адмирал? — обратился Паппас к директору.
Но тот лишь демонстративно смахнул пушинку со своего накрахмаленного флотского мундира. О таких вещах он просто не желал слышать.
Они разговаривали еще сорок пять минут, обсуждая приказы, выданные Особой межведомственной группой, которая, помимо Совета национальной безопасности, теперь руководила политикой в отношении Ирана. Гарри спросил о том, как директор намерен использовать оперативников, прикомандированных к отделу по операциям в Иране, но шеф не дал внятного ответа. Он просто хотел подстраховаться на тот случай, если впоследствии его спросят, достаточно ли было сотрудников для выполнения заданий. У Фокса на этот счет тоже не оказалось никаких предложений. Гарри сказал, что займется составлением плана, пробормотав под нос, что лучше было бы сначала разобраться, а потом отправлять людей.
Основной темой разговора было ведение тактической разведки в интересах операции по установлению морской и воздушной блокады, а также возможной последующей военной кампании. В Белом доме хотели, чтобы Управление привело в действие все имеющиеся источники в иранской армии и Корпусе стражей исламской революции. К сожалению, их было очень мало, и дискуссия на эту тему не заняла много времени. Когда они окончили обсуждение запросов и текущих задач, Гарри поинтересовался, нельзя ли ему поговорить с директором наедине. Фокс запротестовал, но адмирал проявил твердость и попросил начальника Комитета по нераспространению выйти.
Они сидели рядом на диване. До глупости интимная обстановка, но сейчас было не до условностей.
— Вы должны хоть как-то затормозить это, — сказал Паппас. — Нам нужно время. Спешка тут совершенно ни к чему. Конечно, нашего парня убьют, но это я как-нибудь переживу. Дело в том, что может погибнуть куда больше людей, и совершенно бессмысленно.
— Понимаю, — тихо ответил директор. — Сколько тебе нужно времени?
— Месяц. А лучше — два.
— Даже не думай. Не выйдет. Ты слышал, что сказал Фокс. Эти люди готовы действовать.
— Три недели, — попросил Гарри, лихорадочно думая, насколько быстро получится у Эдриана и его ребят проникнуть в страну, найти Карима Молави и вывезти его куда-нибудь, где с ним можно будет поговорить без помех.
— Две недели — максимум, что я могу обеспечить, Гарри. Я точно знаю, что президент не настроен нестись во весь опор, как Фокс и его друзья. Но процесс пошел. Надеюсь, если я скажу ему, что нам надо еще поработать с нашими информаторами, он даст нам две полные недели.
— Хорошо, пусть две недели, если это все, что у нас есть.
Гарри поглядел в окно, на шевелящуюся на ветру листву деревьев. После первых октябрьских заморозков она пожелтела и начала опадать. Листья японских кленов позади автостоянки окрасились в огненно-красный цвет. «Интересно, что будет, если признаться директору, чем мы занимаемся с Эдрианом Уинклером? — подумал Гарри. — Возникнет слишком много вопросов, на которые будет трудно ответить. Ситуация такая, что лучше всего не говорить ничего». Гарри сам выбрал этот путь, надо идти по нему до конца.
— Скажите президенту, что я в лепешку расшибусь, чтобы достать то, что ему нужно. Сделаю все, чтобы выйти на контакт с нашим агентом в иранской ядерной программе и получить от него максимум данных.
— Хорошо, но как ты планируешь сделать это? — тихо спросил директор, так осторожно, будто от громкого голоса могло что-то разбиться.
— Не знаю. Просто скажите президенту, что я стараюсь найти информацию, которая поможет ему принять правильное решение. И попросите не спускать курок, пока я не предоставлю ее.
— А если ты не уложишься в отведенный срок?
