Когда полчаса спустя они снова вошли в кухню, у мистера Баббакомба был вид человека, смирившегося со своей судьбой, а в глазах капитана плясали смешинки. Их встретил аппетитный аромат поджаривающейся в сковороде колбасы и сообщение о том, что несколькими минутами раньше Джозеф Лидд проехал через ворота на двуколке.
– На двуколке? – удивился Джон. – Куда он поехал? Он сказал тебе?
– Нет, он спросил, где вы, и я ответил, что на ферме, и он сказал, что скоро вернется. И я ничего не говорил ему о шишке! – с трогательной прямолинейностью сообщил ему Бен.
– Вот молодчина! Правильно, о шишке нельзя говорить никому ни слова! Лидд ничего не просил мне передать?
Однако, судя по всему, Джозеф не счел Бена достойным подобного поручения. Джону пришлось удовлетвориться заверением, что конюх скоро вернется. Оставив мистера Баббакомба наблюдать за приготовлением ужина, он отправился приводить себя в порядок и размышлять над тем, что могло заставить Лидда в столь поздний час поехать в Кроуфорд. Насколько было известно капитану, доктор жил в пяти милях к востоку от ворот, и Джон тщетно ломал голову над тем, кто еще мог понадобиться в поместье.
Он едва успел завязать платок на элегантный узел, как двуколка уже вернулась. Капитан услышал, что Бен вышел к воротам, и последовал за ним, пытаясь в темноте разглядеть человека, сидевшего рядом с Лиддом. Все, что ему удалось заметить, – это шляпу с низко опущенными полями и темный плащ. Но тут мужчина слегка повернулся и в свете фонаря блеснул белый воротничок. В ту же секунду Джозеф произнес:
– Вас ждут в поместье, мистер Стейпл. Однако я должен буду еще отвезти его преподобие обратно в Кроуфорд.
– Я еду, – коротко ответил Джон. – Открывай ворота, Бен!
Не дожидаясь, пока мальчик исполнит его указание, капитан широкими шагами вернулся в сторожку, где мистер Баббакомб, сбросив сюртук, морщился от яростно плюющейся кипящим жиром яичницы.
– Баб, поверь, мне очень жаль! Но я должен оставить тут тебя за главного! – произнес Джон. – Только что через ворота проехал конюх сквайра. Он везет в Келландс викария. Меня просят прибыть, однако я помчался бы туда верхом, даже если бы Джозеф ничего не сказал мне! Боюсь, это может означать только то, что сквайр умирает.
Мистер Баббакомб снял сковороду с яичницей с огня и осторожно облизнул обожженную тыльную сторону кисти.
– Если это действительно так, мой дорогой мальчик, – мягко заметил он, – то сейчас, наверное, не самый подходящий момент для визитов. Вне всякого сомнения, ты лучше меня знаешь, что тебе делать, но я бы на твоем месте никуда не поехал.
– Думаю, что поехал бы. Джозеф тебя сменит, если сможет. Однако ему придется обождать в поместье, чтобы отвезти викария обратно. За воротами будет следить Бен, но в это время тут мало кто ездит. Я постараюсь вернуться поскорее, хотя понятия не имею когда.
– Отлично, – кивнул его многострадальный друг, возвращая сковороду на огонь. – Остается надеяться на то, что Бен любит яйца. Тут шесть штук, а я их и видеть больше не могу!
– Бедняга Баб! Я слишком много на тебя взвалил! Но завтра ты отряхнешь со своих сапог пыль этих мест, так что продержаться осталось недолго. Мужайся! – произнес Джон, усаживаясь, чтобы натянуть сапоги.
– Ах! – только и ответил мистер Баббакомб. Увидев входящего в кухню Бена, он властным тоном приказал ему: – Иди сюда, мальчик! Бери сковороду и дожаривай яичницу!
Бен послушался, но, заглянув в сковороду, заявил, что яйца уже приготовлены вкрутую.
– Тогда выкладывай их в миску или пожарь еще немного! – порекомендовал мистер Баббакомб.
Джон взял седло, лежавшее на бочонке с пивом, куда он положил его, вернувшись с фермы, и вместе с другом вышел в сад. Мистер Баббакомб сдернул со спины Бу попону, а Джон положил на спину коня седло, но вдруг замер.
– Черк! Я должен предупредить Бена! – с этим неожиданным возгласом капитан вернулся в кухню.
– Если ты ожидаешь визита своего друга с большой дороги, – заговорил мистер Баббакомб, когда Джон снова вышел из дома, – то как мне следует его принять? Я не хотел бы показаться отсталым, однако дело в том, Джек, что ко мне еще никогда не захаживали в гости разбойники, и меня не покидает ощущение, что если я придусь ему не по вкусу, то моему обществу он может предпочесть мои часы и деньги.
– Ни в коем случае! Он отличный парень! Однако я поручил Бену, когда он услышит условный сигнал, тихонько выйти в сад и объяснить Черку, как обстоят дела. Было бы неправильно впускать его в дом, пока ты здесь. Ему это может не понравиться, как и сам факт того, что я рассказал тебе о нем.
Мистер Баббакомб помедлил с ответом, тщательно затягивая подпругу.
– Ты хочешь сказать, я не увижусь с этим парнем? Ну, это уж точно никуда не годится! – возмущенно воскликнул он. – Чем, черт возьми, я займу себя в твое отсутствие?
– Поиграй с Беном в карты! – посоветовал ему капитан, снимая с забора уздечку.
Десять минут спустя Джон уже спешивался возле конюшни в поместье. Джозеф, приняв у него Бу, произнес:
– Я бы вернулся, сэр, если бы мог, но хозяин не понимает, почему бы вам не оставить Бена одного, и потребовал, чтобы я привез к нему священника.
– Это не имеет значения, – успокоил его Джон. – Я оставил в сторожке своего друга. Твой хозяин хотел меня видеть?
– Да, господин, и он ждет вас с нетерпением. Мистер Уинкфилд говорит, что он ужасно нервничал из-за этого письма, которое я должен был привезти из Шеффилда. Однако оно пришло с сегодняшней почтой, и похоже на то, что теперь, когда старый джентльмен его получил, он готов испустить дух. Во всяком случае, он угомонился, только когда я привез священника и позвал вас. – Всматриваясь в освещенное тусклым лунным светом лицо капитана, Джозеф умоляюще произнес: – Если бы вы могли его успокоить, сэр, чтобы он почил с миром…
– Будь уверен, я это сделаю. Я сейчас же иду к нему. Где Коут и молодой Сторневей?
– Мистер Генри все еще в постели, а Коут ужинает. Ни с одним из них вы не встретитесь.
Капитан быстро зашагал по тропинке, ведущей к дому. Дверь в мощенный каменными плитами коридор была не заперта. На сундуке у стены стояла зажженная лампа. Джон, положив рядом с ней шляпу и хлыст, направился по коридору к узкой лестнице. Наверху его встретил Уинкфилд. Увидев капитана, слуга с облегчением вздохнул. Было ясно, что ему трудно соблюдать привычную бесстрастность. На мгновение Джону показалось, что он хочет что-то сообщить ему. Он и начал было говорить, но замолчал на полуслове и после секундного замешательства произнес:
– Я думаю, сэр… Думаю, мне лучше сразу проводить вас к хозяину!
– Да, пойдем скорее! Джозеф сказал мне, что он очень переживает, и ты можешь быть уверен, я приложу все силы к тому, чтобы успокоить его.
– Да, сэр, я в этом не сомневаюсь… Только кажется, он совсем уже выжил из ума! Если бы я догадался… но он ничего нам не говорил! Ежели вам это не понравится, я надеюсь, вы простите меня! Я и в самом деле понятия не имел о том, что он задумал! – говорил Уинкфилд, открывая дверь гардеробной и приглашая Джона войти в спальню.
