– Ладно.
Мы встаем и, пригибаясь, переходим на последний ряд. Я обвожу взглядом зал. Особенно старательно разглядывая зрителей, когда его озаряет вспышка на экране. Еще больше взрывов и катастроф! Чтоб я смогла убедиться, что никто не пришел сюда за моей душой…
– Эй, ты где? – Терри проводит рукой перед моим лицом. – Возвращайся. Я заплатил целых семь евро, чтобы ты насладилась этим шедевром кинематографа.
В его голосе звучит ирония, но я знаю, что ему нравится это кино. В любом мужчине живет мальчишка, который в глубине души обожает все эти катастрофы, разрушения, мутантов и эту длинноволосую, аппетитную Мэган Фокс…
– Я наслаждаюсь, – отвечаю я, закидывая ногу на ногу. – Умираю от зависти, глядя на Мэган, – но в остальном все чудесно.
– Ты выглядишь круче Мэган Фокс. Вылитая Натали Портман в «Вендетте» Вачовски. Не хватает только оранжевой тюремной робы – с ней бы был просто отпад, – довольно кивает Терри.
– Издеваешься? – закатываю глаза я.
– Нет, я предельно серьезен. – Он смотрит на меня с мягкой улыбкой, и я улыбаюсь в ответ.
– Тогда куплю что-нибудь оранжевое, – заключаю я.
* * *
Выходим из кинотеатра, останавливаемся под козырьком и пьем кофе. Не хочу ехать домой, не желаю снова прятаться в четырех стенах. Фильм встряхнул меня, приглушил боль, и у меня нет желания чувствовать ее снова.
– Терри? Давай прошвырнемся по ночному городу? И еще я очень хочу зайти в бар, где работала. Увидеть Хьюго, Джонни. Узнать, как там все… Составишь мне компанию?
– Допивай, и поехали, – кивает он.
Ловим такси и бросаемся навстречу ночному городу. Дублин после мегаполисов Америки кажется мне городком лилипутов. Скоростные магистрали, небоскребы, безумное кипение жизни – все это осталось где-то в параллельной реальности. А здесь – царство узких улочек и маленьких двухэтажных домов, королевство старых вывесок и пабов, которым сто лет в обед. Я чувствую себя щенком, которого наконец забрали с шумной собачьей выставки, где все меня лапали, заглядывали в зубы и проверяли, умею ли я лаять по команде, – меня забрали с выставки и посадили в корзинку, обтянутую внутри бархатом. Мне не нужно много места, не нужен шум, и гам, и бурление жизни – я хочу, чтобы меня просто оставили в покое в этой маленькой корзине…
В «Голове турка» все так же, как и год назад. Те же стаканы на столиках, та же музыка, те же лица. Серьезно – вон тот старикан у окошка так и не изменяет своей привычке пропустить стаканчик в пятничный вечер. А вон та девушка в рваной майке – она похожа на ту, что танцевала на столе в прошлый День святого Патрика. Я чувствую такое единение с этим местом! Мне кажется, что если кто-то сейчас заорет: «Где наша картошка и "Гиннес"?!» – то я непременно рвану на кухню, подчиняясь старому рефлексу.
– Терри, я как будто попала в прошлое. Ведь это оно! Словно время здесь течет в десять раз медленнее. Где-то проходит год, а тут – только месяц.
Идем к барной стойке и садимся у края, тихо переговариваясь. Улыбаюсь, когда Хьюго – все такой же красавчик с бездонными глазами и ловкими руками – обращается к нам:
– Что будете пить, ребята?
Он меня не узнает. Бритая голова и одежда Терри, висящая на мне мешком, точно превратили меня в брутальную лесбиянку, которая пришла хлебнуть «Абсолюта» после долгого рабочего дня инспектором в аэропорту.
– Сингл-молт
[46], – говорит Терри.
– И коктейль «Рыдающее небо», – добавляю я.
– Какой-какой? – переспрашивает Хьюго.
– «Рыдающее небо». Черный ром, черничный ликер и голубой Кюрасао. Лимонная стружка в качестве молний. Поверить не могу, что ты забыл.
Хьюго моргает, хмурится, застывает на месте.
– Глазам не верю! Скай?!
– Тише-тише, небеса не глухие, – смеюсь я, пока Хьюго тискает меня своими ручищами. Старые добрые друзья – вот и еще одна причина не обрывать жизнь раньше срока.
Терри отправляется в уборную, и мы с Хьюго остаемся одни.
– Черт возьми, я уже которую неделю пытаюсь дозвониться до тебя. Электронная почта, видимо, в твоей вселенной тоже не существует? – хмурится Хьюго.
– Прости, я не думала, что ты будешь меня искать.
– Конечно, зачем мне тебя искать? – ворчит он. – Скучать по тебе не скучаю. Звонить, прикидывая разницу во времени, меня тоже достало. Ну разве что мне хотелось сообщить, что все документы готовы и осталось только перевести деньги на счет продавца и закрыть сделку.
Я хлопаю глазами, пытаясь вникнуть в то, что он говорит.
Хьюго ставит передо мной стакан с «Рыдающим небом» и глубоко вздыхает:
– ДОМ. Тот дом в Африке, он твой. Практически. Черт!
Я не то чтобы об этом забыла, но мою жизнь завернули в такой рулет, что покупка виллы Боунса, на которую я положила глаз, сама собой переместилась в список второстепенных дел. И вдруг гром среди ясного неба: дом мой.
– Хьюго, прости… Бог ты мой, я просто замоталась, и…
Внутри меня набирает обороты смерч. Виток за витком, все выше и выше! Сейчас меня подбросит до потолка!
Дом в Саймонстауне! В котором остались мои мысли, мое сердце и моя душа. Если и есть на этой планете место, где я смогу снова почувствовать себя счастливой, так это на краю земли, у мыса Доброй Надежды, у подножия Столовой горы. Я буду снова бродить теми же пляжами, ездить теми же дорогами, есть ту же еду, что и ТОГДА. И еще у меня будет наша постель, наша кухня, наши ступеньки на второй этаж, на которых он сделал мне предложение. Он – тот человек, который остался там, в прошлом. Вечный заложник волшебной страны, куда мне больше нет дороги. Нам больше никогда не встретиться, но я буду видеть его призрак сквозь колеблющийся над пляжем воздух. Буду видеть его рядом с собой на сиденье машины. Буду обнимать этот призрак, лежа в кровати…
– Только не говори, что передумала. После всего, что я для тебя сделал. Я подсыплю тебе отравы в стакан! – грозно подтягивает рукава Хьюго.
– Я завтра же свяжусь со своим банком и распоряжусь о переводе денег. Ты не упоминал мое имя, так? Прежний владелец дома не в курсе, кто его покупает?
– Ни сном ни духом.
– Отлично. Только бы он не узнал, и все будет зашибись.
– Какое тебе до него дело? – интересуется Хьюго.
– Никакого. А вот он не прочь убить меня, – ухмыляюсь я.
Хьюго фыркает. Он думает, я шучу.
Терри возвращается и устраивается рядом. Хьюго отправляется готовить «Космополитен» для новоприбывшей красотки. Я помешиваю трубочкой в своем стакане, не в силах отвлечься от мыслей о моем новом приобретении. Пить больше не хочется, ничего не хочется. Я слишком взволнована.
