– Я тебя закопаю, – сумел разобрать я.
– Грузите экскаватор и убирайтесь отсюда. Живо!
Негр завел экскаватор на платформу-прицеп пикапа.
– Идем, Лонни, – позвал он напарника. – На хрен этого психа, пусть тут остается.
Лонни кое-как добрался до машины. Сев в кабину, он гневно хлопнул дверцей, а через полминуты могильщиков уже и след простыл.
Я остался один, в поросшем цветами поле. Что говорят на похоронах, которые никто не посещает? Ничего. Стояла тишина, нарушаемая лишь пением дрозда. Солнце припекало спину и шею.
Я опустился на колени в изголовье могилы. Посмотрел на казенный крест и разровнял теплую землю трясущимися руками. Обернулся на дуб – дрозд молчал.
Глава 22
Не знаю, как долго звонил сотовый, пока я наконец не повернулся на кровати к тумбочке и ответил. Я будто от наркоза отходил. Челюсть распухла, и мне кое-как удалось промычать в трубку «Алло».
– Шон? Это вы? – спросила детектив Лесли Мур.
– Да.
– Еще спите?
– Уже нет.
– Почти полдень.
– Это значит, что таблетки перестали действовать и мне не надо кормить Макс завтраком. Можем просто перехватить что-нибудь.
Я сел на краю кровати.
– Что у вас с голосом?
– Лучше спросите, что случилось.
– И? Что случилось?
– Я плохо веду себя на похоронах.
Прихватив с собой телефон в ванную, я посмотрел на себя в зеркало: челюсть распухла и приобрела оттенок спелой сливы. Вокруг лампочки мерцал нимб.
– Шон, с вами все хорошо? – Голос Лесли показался мне каким-то далеким.
– Да, отлично. – Я отправился на кухню, чтобы сделать себе холодный компресс.
– Пришли кое-какие результаты из лаборатории.
– Слушаю внимательно.
– Образец почвы из туфельки не совпадает по составу с образцами, взятыми с места преступления и окрестностей.
Я слушал, упершись для равновесия в стойку.
– В образце нашли следы трех удобрений промышленного класса и фунгицид.
– Что еще? – спросил я, жалея, что принял так мало аспирина накануне.
– Нить – шелковая. Скорее всего, из дорогой рубашки, очевидно итальянской. Можно сличить волокно с тканью, при наличии самой рубашки.
– А если найдем сволочь, что оставила волос на липкой ленте, то сумеем прижучить и убийцу. Беда в том, что мы не знаем, где искать.
– Улик у нас больше, чем подозреваемых. Дня через два пришлют результаты анализа ДНК из волоса, который вы нашли у себя на лодке.
– В пределах сотни миль от места преступления есть крупные сельскохозяйственные угодья?
– Что значит крупные сельскохозяйственные угодья?
– Те, на которых трудятся мигранты.
– А, поняла, куда вы клоните. Ясно, почему девушку никто не разыскивает, зачем вам анализ почвы и почему никто не забрал тело.
– Убийство в Бреварде, – напомнил я, чувствуя, как в ушибах начинает пульсировать кровь. – Кто-нибудь опознал тело?
– Пока нет. Вскрытие показало, что девушку изнасиловали, а после сломали ей шею. Обе жертвы могли при жизни трудиться на крупных фермах. Бо́льшая часть таких хозяйств принадлежит старинным семьям, денежной аристократии Флориды. Остальные – международным компаниям.
– Эти фермы чистые? О побоях не сообщают? О работорговле?
Помолчав немного, Лесли ответила:
– У нас полно сообщений о пропавших людях: латиносы и прочие, все вперемешку. Там ведь кругом озера, болота. Прибрежная линия тянется на сотни миль – от тел избавиться не проблема.
– Я попросил моего бывшего напарника Рона Гамильтона кое-что проверить. Оказалось, за прошедшие пять лет выявили девятнадцать случаев, когда убивали молодых латиноамериканок. Всем им было от семнадцати до двадцати пяти лет. По обвинению в четырех убийствах арестовали четверых. Пятнадцать дел так и осталось нераскрытыми, теперь это «глухари». Почерк во всех случаях одинаковый: жертвы изнасилованы, шеи сломаны.
– Если все убийства совершил один человек, то как его не поймали?
– Он очень избирателен, хорошо заметает следы. Правда, с той девушкой, которую нашел я, он не закончил. По-моему, его кто-то спугнул.
– Свидетелей, естественно, не нашлось.
– Лесли, вы вроде упоминали, что у Слейтера политические амбиции, что у него связи с денежной аристократией. Кто его знакомые?
– Юристы, застройщики и владельцы ферм.
– Конкретно владельцев ферм знаете?
– Слейтера видели на мероприятиях по сбору средств в пользу кампании Ричарда Бреннена, наследника семейного бизнеса. Очень крупного бизнеса.
– Кто он такой?
– Баллотируется в сенаторы от штата. Семья Бреннена владеет «Сан-Стейт фармз» уже несколько поколений. У них тысячи акров земли в трех округах.
– А штаб-квартира где?
– В округе Полк.
– Что вам еще известно о Бреннене?
– Это в основном информация из прессы: он самоуверен, харизматичен и богат.
– Если можно, узнайте о нем побольше, всю его историю, вплоть до первого класса.
– Хорошо, а вы чем займетесь? – уже мягче спросила Лесли.
– Сгоняю на экскурсию.
– Без значка далеко вас не пустят. Эти люди сделают так, что вас арестуют. Если не хуже. Будьте осторожны, Шон.
Я запил две таблетки аспирина просроченным апельсиновым соком. Потом хотел принять душ, но снова зазвонил телефон. Это был Ник.
– Разбудил?
– Нет, тебя опередили.
– В чем дело, приятель?
– Терпеть не могу похороны.
– Как я тебя понимаю… В общем, тут кое-кто терся у твоей лодки.
– Кто? Ты с ними поговорил?
– Их видела Ким.
– Что конкретно она заметила?
– На лодку они не лезли. Просто расспрашивали о тебе.
– Они? Кто они? Что именно спрашивали?
– Не знаю. Ким просила передать, если увижу тебя. Я пытался дозвониться, а ты трубку не берешь. Я уж решил, что тебя убили, а труп бросили в реку. Хотел сесть на байк и помчаться к тебе, но перебрал накануне греческого вина.
– Ким описала тебе тех людей? Среди них был лысый тип?
– Приходили мужчина и женщина. Из ФБР.
Боль в левом виске усилилась. Я достал пиво из холодильника и отпил через уголок рта.
Надо принять еще аспирина.
