– Они в хороших руках, – заметил Макрон. – Крисп – прекрасный солдат. Напоминает меня в моло-дости.
– Правда? Ну, тогда он немного подрос.
Макрон тихонько зарычал и мягко оттолкнул руку Катона.
– Пошел ты к демонам, – весело проворчал он. – Иди уже, мне не терпится заняться иллирийскими ублюдками.
Катон улыбнулся в последний раз, отвернулся и зашагал в сторону головы колонны, где Траксис держал на поводу его лошадь. Когда центурион Крисп увидел его, он быстро упер в землю свою палку и сделал глубокий вдох.
– Колонна! Стройся для марша!
Пехотинцы тут же прекратили тихие разговоры, подняли с земли свое походное снаряжение и принялись пристраивать его поудобнее на плечах. Четыре эскадрона фракийцев взяли в руки поводья своих скакунов, успокаивая их, пока Мирон оглядывал солдат, проверяя, готовы ли они к следующему приказу.
– Второй фракийский! Кавалерия, приготовиться сесть в седла… По коням!
Всадники схватились за луку седла, чтобы вскочить на коней, перекинув одну ногу, уселись им на спины и взяли в руки поводья. Из-за плотно набитых сеном сеток и мешков с овсом, закрепленных на крупах, это было совсем не просто, и, прежде чем строй стал ровным, а кавалерия могла выступить, прошло несколько мгновений, и Катон порадовался, что на его лошади есть только седло. Траксис протянул ему поводья и наклонился, сделав из рук подобие ступеньки; затем могучий фракиец выпрямился, и Катон оказался в седле, уверенно и грациозно. Он взял поудобнее поводья, расправил спину и, оглядев колонну, увидел, что все уже готовы и ждут сигнала выступить.
Катон сделал глубокий вдох и крикнул:
– Открыть ворота!
Фортун громко повторил его приказ иллирийцам, стоявшим у сторожевой башни; те бросились снимать брус, запиравший ворота, потом распахнули их, и в форт ворвался поток солнечного света, такого яркого, что Катону пришлось прищуриться, когда он поднял руку.
– Колонна! Вперед!
Он направил своего коня шагом и отдался на волю привычного размеренного движения и цоканья копыт. За ним ехал Траксис с личным знаменем префекта, затем два служащих штаба, за ними – декурион Мирон и первый из эскадронов фракийской кавалерии под собственным штандартом с изображением красного ворона, безвольно повисшим в неподвижном утреннем воздухе. Как только они миновали ров, окружавший форт, Мирон приказал своему эскадрону скакать вперед. Они промчались мимо Катона и заняли место в четверти мили впереди колонны, чтобы следить за возможным появлением врага.
***
Когда последний всадник фракийской кавалерии покинул форт, Макрон встал, взял костыли и направился к сторожевой башне, где Фортун выкрикивал приказы закрыть ворота и вернуть брус на место. Макрон помедлил возле деревянной лестницы, которая вела на крепостной вал с оградой.
– Эй ты! – обратился он к ближайшему иллирийцу. – Помоги мне подняться.
С помощью солдата, который поддерживал его с одной стороны, опираясь на костыль другой рукой, ветеран неуклюже преодолевал ступеньки, пока не добрался до ограды. Ухватившись за грубо обтесанные бревна, он взглянул вниз, на колонну, змеившуюся по долине. Солнце уже добралось до холмов на востоке, и день начал быстро пожирать тени.
Макрон еще некоторое время стоял и смотрел на колонну и вспышки света, отражавшиеся тут и там от гладко отполированного металла, потом прищурился, пытаясь увидеть красный плащ префекта недалеко от головы колонны. Он беспокоился за друга. За прошедшие годы они так привыкли прикрывать спины друг друга от самых разных врагов, что сейчас ему казалось противоестественным беспомощно наблюдать, как Катон уходит на войну.
«Нет, не беспомощно», – поправил себя Макрон. У него было полно дел. Катон оставил его командиром форта и сменного гарнизона. Ему будет чем заняться, и это время он проведет с пользой. Макрон мысленно улыбнулся, представив, что ждет Фортуна и его иллирийцев. Прямо как в старые добрые времена. Голова колонны поднялась на небольшой холм в конце долины и, точно мерцающее насекомое, начала исчезать из вида. Из-за времени года и недавнего дождя за колонной не тянулся обычный шлейф пыли, поднятой сапогами солдат, телегами и лошадьми, и Макрон прекрасно видел, как последний пехотинец добрался до вершины холма и исчез.
Через пару мгновений долина опустела, и на форт, пристроившийся между двумя заросшими лесами горными кряжами, уходившими в земли ордовиков, спустились тишина и покой. Был самый разгар осени, и листья с большинства деревьев облетели, украсив землю желто-коричневым ковром. Макрон сделал глубокий вдох. Ему нравились прелые запахи этого времени года и то, как солнце делало естественные краски природы особенно яркими.
Неожиданно ветеран выпрямился и раздраженно нахмурился.
– Проклятье, о чем я только думаю, – сердито пробормотал он. – Распустил слюни, точно вонючий поэт…
Взяв костыль и повернувшись, он окинул взглядом форт и вскоре увидел Фортуна, сидевшего вместе со своим опционом на табуретах перед бараком, выделенным его центурии. Макрон сделал глубокий вдох и заорал так громко, что его было слышно во всех уголках форта:
– Центурион Фортун! Я хочу видеть тебя и твоих офицеров в штабе сразу после смены утренней стражи. Ты меня слышал?
Фортун с трудом поднялся на ноги и отсалютовал. Макрон коротко кивнул в ответ и подозвал ауксилиария, чтобы тот помог ему спуститься по ступеням, радуясь, что избавился от навязчивой заботы хирурга, ушедшего вместе с Катоном.
***
Макрон чувствовал себя немного странно, сидя по другую сторону стола. Фортун, Аппил, их опционы и старший легионер отряда, оставленного в форте, стояли лицом к нему. Луций Диодор прослужил в Четырнадцатом больше десяти лет и почти все время в Британии. У него были мышиного цвета волосы, слишком длинные и растрепанные, на вкус Макрона, и сморщенный белый шрам на щеке. Высокий, великолепно сложенный, с хорошим послужным списком, он представлялся разумным выбором на роль инструктора по строевой подготовке. Опционы ауксилиариев, в отличие от него, выглядели столь же бесполезными, как и два центуриона. Сафрос был жилистым коротышкой за тридцать, с хитрым выражением лица, в то время как Магон, крепкого телосложения и туповатый на вид, возможно, некоторое время выступал на арене, где грубая сила помогала ему побеждать, пока он не встретил противника, оказавшегося немного умнее.
Макрон тихонько вздохнул, глядя на командиров гарнизона вверенного ему форта, потом подался вперед, поставив локти на стол, и обратился к Фортуну:
– Твои люди перебрались в бараки?
– Да, господин командир. Только что.
Катон выделил им жилые помещения, расположенные рядом с конюшнями, где разместились те, кто пришел с Фортуном и его людьми, но Макрон считал иначе:
– В таком случае они должны перебраться в бараки перед штабом. Отдашь им приказ сразу после того, как я вас отпущу.
– Им придется перебраться в другие бараки? Снова? – озадаченно спросил Фортун.
