– Да, господин командир.
– Я сделаю все возможное, чтобы тебе помочь, но до тех пор, пока я не избавлюсь от проклятых костылей, ублюдков будешь тренировать ты. Я считаю, что ты самый подходящий для этого человек, Диодор. Надеюсь, я прав.
Легионер расправил плечи:
– Я вас не подведу, господин командир.
– Рад слышать. Свободен.
Они обменялись салютами, новый опцион повернулся на каблуках и строевым шагом вышел из комнаты. Прислушиваясь к стуку его каблуков по полу вестибюля здания штаба, Макрон улыбнулся. Вот это настоящая военная подготовка – обучать людей на случай войны и использовать свои умения на деле. Именно для такой жизни он родился.
Макрон услышал, как к кабинету приближаются новые шаги, и в дверь постучал один из служащих, оставленных Катоном. Он вошел, держа в руках целую кучу восковых табличек.
– Это что такое? – поинтересовался Макрон.
– Отчет о проблемах с амбаром для хранения зерна, господин командир. Один из столбов упал, и крысы добрались до наших припасов. Уничтожили десять мер ячменя. Далее, документы на новое назначение Диодора. Остальное – бумаги по численному составу и сведения, касающиеся иллирийцев. Я подумал, что вы захотите на них взглянуть.
– Разумеется. Положи на стол.
Секретарь положил таблички на стол и ушел, оставив Макрона наедине с ними. Ветеран раздраженно вздохнул. Вот тебе и надлежащая военная подготовка… Будь здесь Катон, бумажной работой занимался бы он.
– Везучий ублюдок, – мрачно пробормотал центурион.
И тут он впервые заметил маленькую коробочку с игральными костями, лежавшую на краю стола и выглядывавшую из-под одной из табличек. Внутри у Макрона все сжалось. Его друг забыл взять с собой счастливые кости. Макрон не мог избавиться от мысли, что это дурной знак. Очень дурной.
Глава 6
– Приветствую тебя, префект Катон! – Легат Квинтат тепло улыбнулся, подняв голову от тарелки с вечерней трапезой. – Заходи, присаживайся, я попрошу принести еще еды.
– Спасибо, господин легат, но нет. Мои люди проделали марш-бросок, чтобы добраться сюда. Они устали, и я хочу проследить, чтобы им выделили палатки, и найти для них еду. Я зашел доложить о нашем прибытии.
– Сначала ты намерен позаботиться о своих людях, да? Хорошо. Побольше бы таких командиров. – Легат быстро прожевал и проглотил кусок, и выражение его лица стало более официальным. – Так какова причина марш-броска и опоздания?
– Мы задержались из-за того, что когорта, отправленная на замену, пришла позже, чем мы ее ждали, господин легат.
– Интересно, и почему же иллирийцы опоздали?
Катон чувствовал себя неуютно из-за того, что ему приходилось выдавать другого офицера, но ему задали прямой вопрос, а Фортун не сделал ничего, чтобы Катон захотел его защищать.
– Возможно, это как-то связано с гражданскими лицами, которые пришли вместе с ними.
Квинтат удивленно приподнял бровь:
– Гражданские лица? И кто разрешил?.. Нет, подожди. Дай-ка, угадаю… Скорее всего, продажный пес, префект Восьмого. Не сомневаюсь, что центурион от имени семей и поставщиков, снабжающих его людей, заплатил ему кругленькую сумму. – Он коротко рассмеялся. – Плацид чрезвычайно амбициозен, к тому же достаточно жаден и любит взятки, чтобы далеко пойти. Возможно, мне следует за ним приглядывать.
– Это может быть мудрым решением, учитывая, что он должен заботиться о военных целях Рима, а не о том, чтобы набивать свой кошель.
Квинтат настороженно взглянул на Катона:
– Не все из нас имеют такие же высокие моральные принципы, коими, по твоим представлениям, ты наделен в изобилии.
Катон напрягся.
– Я всего лишь хочу всеми силами служить Риму и жду, что другие будут поступать так же.
– Неужели? Интересно почему? Мне трудно поверить, что человек с твоим высоким интеллектом и опытом хочет, чтобы те, кто занимает высокое положение, имели такое же наивное чувство долга, как простые солдаты. Величие Рима – это идея, которую аристократы скармливают плебсу с первых дней Республики, чтобы оправдать свое возвышение.
На мгновение цинизм Квинтата вызвал у Катона приступ холодной ярости.
– Полагаю, в некоторых случаях вы правы, господин легат, но даже в Сенате есть люди, обладающие честью.
– В таком случае они дураки, и ты совершаешь глупость, веря в них. – Все следы добродушия исчезли с лица легата. – Я ожидал от тебя другого, Катон. После всего, что ты делал на службе у Нарцисса, я считал тебя таким же, как я сам.
– Я не жалею, что разочаровал вас, господин легат.
Наступила короткая пауза, когда двое мужчин буравили друг друга глазами под приглушенные звуки жизни ничего не ведающего военного лагеря. Потом Квинтат, у которого пропал аппетит, отодвинул тарелку.
– Будь осторожен в том, что и кому ты говоришь, Катон.
– Я не боюсь ни вас, ни Палласа, господин легат, – с горечью ответил Катон, вспомнив, как в начале года, когда они прибыли в Британию, именно Квинтат назначил их служить в очень опасном месте.
– В таком случае, думаю, я правильно понял, что ты отказываешься служить мне?
Катон почувствовал, как на него снизошло невероятное спокойствие. Он множество раз представлял себе этот момент во время марша из форта. И, прежде чем ответить, сделал глубокий вдох.
– Я ценю ваше предложение, господин легат, а также уважаю ваше мнение касательно реалий политической жизни Рима.
– Но?..
– Но я не разделяю ваши амбиции и ценности. Да и как я могу? Я родился в семье, не принадлежащей к высшему классу аристократии, добился звания эквита и не рассчитываю стать членом Сената. Это естественным образом лишает меня возможностей, которые я мог бы иметь. Однако я не дурак и знаю, что гораздо лучше служить вам, чем сделать вас своим врагом. Ради моих друзей и семьи я с тяжелым сердцем принимаю ваше предложение.
– Понятно. – Легат Квинтат холодно улыбнулся. – И теперь, когда ты погарцевал на белом коне и сообщил, какого низкого мнения придерживаешься касательно меня и мне подобных, полагаю, ты считаешь, что это до определенной степени помогло тебе сохранить честь?
– Как раз наоборот, господин легат. Я считаю себя лицемером.
– Лицемером? – Квинтат печально покачал головой: – Не переживай из-за этого, Катон. В лицемерии нет ничего дурного, когда у тебя нет выбора. Поверь мне, я знаю. Но, если ты желаешь быть с самим собой чрезмерно строгим, дело твое. До тех пор, пока ты мне служишь, можешь морщить нос от вони, сколько пожелаешь. – Губы Квинтата искривились в злобной усмешке. – Ты и твой дружок простофиля Макрон.
– Про центуриона Макрона можно много чего сказать, но он совсем не простофиля.
