Людвиг разделял мнение товарища. Не сговариваясь, они попятились, давя спинами листья хмеля, в спасительный переулок. Не самый правильный поступок, как выяснилось. Их крадущиеся движения привлекли внимание. Мрачный косоносец внезапно остановился и крикнул:
— Тут ещё один из них! Ловите!
«Почему один? Нас ведь двое», — вспыхнуло в голове у Фромбергера, пока он перепрыгивал через забор вокруг цветника.
«Зачем я бегу? Разве я вор?» — подумал он, мчась по переулку.
Но останавливаться было нельзя. Рядом, тяжело дыша, топотал Людвиг. Сзади настигали товарищи косоносца. Студиозусы изо всех сил ускорились. Погоня вроде бы отстала.
Они стояли в начале узкой улочки, криво взбирающейся на небольшой холм.
— Не понимаю, что за наваждение? — задыхаясь, спросил Альбрехт товарища. — Зачем они бросились на нас?
— Не на нас, а на тебя, модник, — зло ответил Людвиг. — Одеваться скромнее нужно. Люди революцию делают, а ты в бахроме разгуливаешь. Они тебя явно за какого-нибудь... сенатора приняли.
— Меня? Да навряд ли. Видишь ли, сенаторы...
— Тихо! — Людвиг сдавил ему руку. — Слышишь?
Переулок наполнился шумом погони. Появился несчастный ландскнехт. Как он здесь оказался — одному Богу известно. Видимо, кривые улочки сообщались самым причудливым образом.
Преследователи показались в переулке. Ландскнехт заметался и упал, споткнувшись о булыжник. Студиозусы рванулись было вверх, но остановились и попятились. С холма навстречу им мчался всадник.
— Это его коняга! — выкрикнул незнакомец на скаку. Альбрехт почувствовал руки на своих плечах, и тут же его туго обмотали верёвкой. Безуспешно подёргавшись, он оглянулся и увидел связанного Людвига. Ландскнехт лежал на мостовой лицом вниз. Один из преследователей поставил ногу на его спину.
— Он... на этой лошади... Пытался моих детей затоптать! — задыхаясь, прокричал незнакомый всадник. — Сейчас сам сдохнет под копытами. Отойди от него, Конрад! Но! Но! Вперёд, тварь!
Лошадь стояла, не желая топтать лежащего. Тот, не удерживаемый больше ничьими ногами, начал осторожно отползать.
— Сахарным овсом он кормил тебя, шкура? — сидящий на лошади изо всей силы взгрел её кнутом. Животина покорно двинулась вперёд и аккуратно переступила через ландскнехта.
— Конь не будет топтать лежащего, — заметил Конрад, покручивая в руках кинжал.
Вышел косоносец:
— Не надо давить, не по-людски это всё же. Дайте я.
— Нет, я! — заорал всадник. В руках у него оказался пистолет, которого Альбрехт ранее не заметил, испугавшись лошади.
Глаза ландскнехта расширились от ужаса. Он вскочил и бросился бежать, но Конрад прицелился и метнул оружие точно между лопаток беглеца.
Тот снова упал.
— Подожди! Не лишай меня! — завопил всадник и выстрелил, но, судя по всему, напрасно.
Закончив расправу, бунтовщики вспомнили о связанных студиозусах.
— А вы кто? — грозно вопросил всадник. — Всех честных горожан предупредили сегодня не соваться на улицу.
— Мы странствующие студенты, — смиренно ответил Людвиг, — пришли в Мюльхаузен только утром. Откуда нам знать?
— Мы приняли их за ландскнехтов или за людей бургомистра, — объяснил Конрад. — Куртка у него — сами видите. А главное, они увидели нас и — ну бежать.
— Всё это подозрительно, — всадник оглядел пленников. — Киньте их пока в какой-нибудь подвал. Вечный совет с ними разберётся.
Людвиг произнёс спокойно:
— Вы понимаете, кого хватаете? Мы гнём спины ради свободы для работающих и получаем такую благодарность...
— Это где ж вы спины-то гнёте? — недоверчиво поинтересовался косоносец.
— В печатнях, главным образом. Летучие листки читаете? Вот мы их и делаем.
— Да листки и магистрат делает, и даже торговцы, какие побогаче. Удивили тоже!
— Спросите кого-нибудь в печатне Вечного совета, — твёрдо сказал Людвиг, — я уверен: они слышали о нас и о наших трудах.
— Смотри, про печатню знает, — шепелявя, пробормотал бунтовщик, вооружённый палкой с шариком. Альбрехт вспомнил: кажется, это была молотилка, только хитро усовершенствованная шипами. — Может, их бургомистр подослал.
— Вот ещё! Ходить спрашивать! — раздался голос всадника. — В подвал, и дело с концом. Есть люди, которые быстро разберутся.
— Слушай, а печатня-то здесь, за углом, на Клостерштрассе, — вмешался Конрад, — пойдём спросим.
Студиозусов поволокли вниз по улице. Всадник уехал в другую сторону. Труп ландскнехта так и остался лежать на дороге.
«Зачем Людвигу отсрочка? — думал Альбрехт. — Эти страшные люди быстро поймут, что их водили за нос, и разозлятся ещё больше».
Улица за углом вся заросла деревьями и кустами. Связанных пленников дотащили до неприметного дома песчаного цвета и втолкнули внутрь.
Там царил полумрак — из-за разросшихся веток, закрывших окна.
— Вольдемар здесь? — спросил Конрад.
— Я, — ответил немолодой человек в фартуке и очках. Согнувшись над столом, он сортировал литеры.
— Знаешь этих? — Конрад показал на пленников. Тот покачал головой.
— В первый раз вижу.
— Наврали, стало быть, — мрачно сказал косоносец, снова берясь за косу.
— А вы у художницы нашей спросите, может, она знает, — предложил печатник. — Альма, пойди сюда!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Хватит делать из меня дурака! — возмущался Альбрехт. — Я не верю в такие совпадения!
— Не веришь и не верь. При чём тут я? — утомлённо, уже в который раз говорил Людвиг. — Я вообще тебя не понимаю. Так мечтал её найти и теперь недоволен?
— Чему радоваться? Ты всё это время знал, где она, и молчал!
— А вдруг нет?
Они пререкались при Альме, невозмутимо рисующей иллюстрации к календарю. Наконец она не выдержала:
— Господа студенты, если вы дурно воспитаны — это ваше дело. Я спрашиваю другое. Вы собираетесь работать? Нам задали восставшего крестьянина. Его нужно восславить.
— До вашего крестьянина я должен набрать «Защитительную речь» — напомнил печатник Вольдемар. — Мюнцеру не терпится обрушить её на голову профессору Мартинусу.
— Он там осыпает Лютера всеми мыслимыми проклятьями. Называет: василиском, драконом, аспидом, архиязычником, архидьяволом и стыдливой вавилонской блудницей. Говорит: дьявол сварит его в его же собственном соку, — поспешно затараторил Людвиг, стремясь уйти от выяснения отношений.
— Ладно, не дрожи! — примирительно сказал Альбрехт. — Пока мне здесь работы нет, пойду себя немного прогуляю, взгляну на башни стройные Мюльхаузена.
