Он поблагодарил эксперта и побежал по набережной Орлож к дому 36. На бегу он набрал номер Ламордье:
– Кажется, я знаю, где он, комиссар. На улице Ришелье, в десяти минутах отсюда.
– Секунду…
Николя слышал, как он обменялся несколькими словами с коллегой.
– Я здесь с Леваллуа, он сейчас подъедет на машине ко входу, – ответил Ламордье. – Езжайте быстро оба, не теряйте ни секунды. Я сейчас перед веб-камерой. Мюрье вернулся, промокший, пять минут назад. Он принес большой брусок льда.
– Брусок льда?
– Он положил его под виварий, и блохи все попадали. Я на связи с Александром Жакобом, он объяснил мне, что холод мгновенно усыпляет блох. Мюрье укладывает их в два пакета на молнии, которые приклеивает скотчем к своей груди. Белланже, он наверняка куда-то пойдет и нанесет удар.
– Не может быть.
– Я вам перезвоню…
– Подождите, план с отпечатками остался в лаборатории. Невозможно узнать, где точно он будет действовать, но круг очень узкий, квартал Риволи, Опера. Пошлите кого-нибудь к Парижской опере, он может нанести удар там, если мы упустим его в отеле.
– О̕кей. И я пошлю кого-нибудь забрать план.
– Мне нужно мое оружие, комиссар.
– Не может быть и речи. Оружие будет у Леваллуа, а я вызову подкрепление. Вперед!
111
Николя пробежал вдоль набережной Орфевр и оказался у поста охраны. В глубине двора появился Жак, он быстро шел к служебной машине с ключами в руке. Он подобрал Николя на ходу и поставил на крышу мигалку. Взревел мотор, и машина помчалась по набережной Конти с зажженными фарами.
– Живей, живей!
Николя одной рукой сжимал ручку дверцы, другой свой телефон. Движение на набережных было еще оживленное, ехалось трудно из-за дождя. Машина с мигалкой петляла, отчаянно сигналя.
– Шевелитесь же, черт побери!
– После набережной Вольтера сверни на улицу Пирамид. Четыре минуты – и мы на месте. Если хочешь побить рекорд скорости, самое время.
Под шорох дворников они пересекли Сену по мосту Руаяль. Длинная прямая линия через сад Тюильри. Какой-то грузовичок чуть не врезался в их машину на пересечении улицы Пирамид и авеню Опера. Зазвонил телефон. Это был Ламордье. Николя включил громкую связь.
– Экран веб-камеры погас! Мюрье уложил свой костюм в маленькую спортивную сумку и выключил веб-камеру секунд двадцать назад. Мы его упускаем! Вы где?
– Еще минута или две. Едем по улице Терезы.
– Я связался с подкреплением, они будут готовы действовать через четверть часа.
– Это слишком долго!
– Справимся. ГМР поднята по тревоге и тоже выезжает. Действуйте, и будьте осторожны. Этот мерзавец нарочно оставил спящих блох в постели в своем номере.
Николя сунул телефон в карман и убрал мигалку.
– Он начал сеять за собой смерть.
Леваллуа стискивал зубы, сосредоточившись на дороге. Большие османовские здания проносились мимо с впечатляющей скоростью. Машина замедлила ход у фонтана Мольера и въехала наконец на улицу Ришелье.
– Еще сто метров – и приехали.
Николя вытер каплю пота, затекшую в правый глаз, и посмотрел на прохожих на тротуарах. Справа и слева черные тени, капюшоны, зонты. От слепящих фар встречных машин и капель на ветровом стекле он ничего не видел. Они проехали мимо старого «форда» 1990 года, аккуратно припаркованного. Номер совпадал.
– Вот его машина!
Внутри никого не было. Отель находился подальше, метрах в пятидесяти, на другой стороне улицы. Жак выключил фары и припарковался во втором ряду, двое полицейских перебежали улицу под отчаянный скрип тормозов.
Леваллуа толкнул дверь отеля, сжимая под плащом оружие. Звякнул колокольчик, они быстро огляделись. Никого ни в холле, ни за стойкой портье. Жак встал у лестницы – лифта не было, – а Николя тем временем ожесточенно тряс колокольчик на стойке. Из задней комнаты вышел человек:
– Иду, иду.
Николя показал ему свою карточку. Жак подошел к коллеге и протянул фотографию Мюрье, которую снял с белой доски в офисе:
– Он здесь?
Тот кивнул:
– Со вчерашнего дня, кажется.
– Выходил?
Портье посмотрел в компьютер:
– Он в тридцать пятом, третий этаж. Оплатил до завтра… – Он указал подбородком на ключ, лежавший в корзинке на стойке. – Его ключ здесь. Я слышал колокольчик за минуту или две до вашего прихода. Вероятно, он ушел из номера. А что он натворил?
Николя вырвал из рук напарника ключи от машины:
– Поднимись с ним. Убедись, что никого нет. Но только не входи. Блохи.
– Куда ты? Ты без оружия!
Капитан полиции не ответил и бросился к выходу. Они чуть-чуть отстали от Мюрье. Пикап был на месте, значит Мюрье ушел пешком. На сколько он их опередил? Двести метров? Триста? С улицей пересекались другие, справа, слева. Дождь застил поле зрения. Николя всмотрелся, насколько мог, пошел наобум, вернулся, все бегом. Вскочил в машину, потонул в потоке движения, по пробкам, по светофорам закружил по прилегающим улицам. Он резко затормозил, увидев человека, одетого в длинное черное платье, – верхнюю часть тела скрывал зонт. Он выскочил из машины, готовый броситься на него, но в последний момент остановился: это был парень лет двадцати, не больше, с густо набеленным лицом и толстой цепью на шее. Два острых клыка торчали из его открытого рта. Ясно, одет вампиром.
Без единого слова Николя развернулся и погнал к отелю. Слишком много народу, слишком мало света, а время шло. Мюрье приближался к своей цели.
Он кое-как припарковался и бросился в холл отеля. Леваллуа был внизу с портье. Их взгляды встретились.
– Ничего! – рявкнул Леваллуа.
– У меня тоже. Живо к Опере.
– Ты думаешь, что…
– Других вариантов пока нет.
Они вышли, теперь уже оба, и побежали в направлении авеню Опера. Дождь лил, слепил их, но они не сдавались. Николя вдруг остановился, и Жак врезался в его спину.
– Костюм… – выдохнул капитан полиции, обернувшись.
– Что – костюм?
Николя перевел дыхание:
– Ламордье ведь сказал, что… что Мюрье взял с собой свой костюм в… в спортивной сумке?
– Да. И?
– Если бы он шел в Оперу, зачем бы ему брать с собой костюм?
Он посмотрел в противоположную сторону, упершись руками в колени и жадно глотая воздух.
– Я встретил минут пять назад типа, одетого вампиром… На улице Мольера… Где-то там, может быть, костюмированная вечеринка, что-то в этом роде… Позвони Ламордье, пусть наведет справки… Потом иди… загляни в машину Мюрье, как знать… Там, может быть, бумаги, что-нибудь… Я туда.
