Ему показалось, будто в животе у него разорвалась граната.
– Это не он, мать твою!
Жак Леваллуа вырвал у него из рук пистолет и тоже констатировал их ошибку. Их сбил с толку костюм. Николя с трудом поднялся, как оглушенный и в такой же панике, как и люди вокруг него. Человек, которого они взяли, был словно парализован и не мог сказать ни слова. Это был блондин, а у Мюрье были черные волосы.
Николя кружил на месте, затянутый в адскую круговерть. Вспышки, звуки, толпа – все било его по нервам. Дыхание у него перехватило, он поднял глаза к небу, словно в поисках воздуха, и тут увидел его – наверху, перегнувшегося через парапет второго этажа.
Николя вскинул руку, заметил окаменевшие лица коллег, которые тоже подняли глаза и увидели над собой Человека-птицу. Они с криком кинулись сквозь толпу к лестницам.
Дальше все произошло как в замедленной съемке. Человек-птица раскинул руки, держа в каждой по прозрачному пакету, перевернутому и открытому. Николя скорее угадал, чем увидел тысячи черных частиц, которые рассыпались в воздухе угольной пылью, попадая в потоки воздуха от вделанных в стены вентиляторов, рассеивались по самым дальним уголкам ночного клуба и оседали, невидимые, на волосах, затылках, плечах гостей.
Большое черное покрывало накрыло заведение.
А Человек-птица вскочил на парапет, широко раскинул руки и прыгнул головой вниз.
Он упал десятью метрами ниже.
113
Вторник, 3 декабря 2013 года
Шарко и Казю узнали новость по телефону одиннадцать часов спустя в зале прилета международного аэропорта Гуарульюс в Сан-Паулу, в 4:12 утра по местному времени.
Кристоф Мюрье был мертв, но он успел выпустить тысячи блох в большом парижском ночном клубе. Ученые из Института Пастера и ИЭН продолжали постепенно эвакуировать тысячу сто двенадцать человек, присутствовавших на тот момент в заведении. Все выходы были заперты, обработаны инсектицидом, и четыре дезинфекционных душа надуты в холле, ведущем в «Спираль», там, где люди вчера стояли в очереди. Начиналась долгая и тяжелая процедура медицинского контроля. Хоть пресса уже толпилась на улице Риволи, никто еще не произнес слова «чума». Но пожар в СМИ вряд ли можно будет долго сдерживать.
Драмы можно было бы избежать, они не успели совсем чуть-чуть. Шарко все еще вспоминал страшные картины вебкамер. Кто знает, что затевается в этот самый момент в других местах в мире? Что это будет в следующий раз? С этим надо было кончать как можно скорее. Арестовать Человека в черном и погасить один за другим все зажженные им фитили.
Пройдя контроль и получив багаж, двое полицейских встретились с тремя бразильскими коллегами, ожидавшими их на выходе в зале прилета. Знакомство состоялось быстро. Майор Эдуардо Фагундес, с густыми черными усами и очень короткой стрижкой, был человеком крепким и солидно выглядел в темно-синей форме со значком «Polizia». Он без обиняков сообщил им, что дан приказ действовать немедленно, с учетом того, что происходит сейчас во Франции на улице Риволи. Тамборе зеро располагался в пятидесяти километрах от аэропорта, в северо-восточном пригороде. Он сказал также, что, по данным их спецслужб и спутниковой съемки, машина Джоша Рональда Саважа въехала в охраняемую резиденцию двадцать часов назад и больше не выезжала.
Все сели в полицейскую машину, перед которой ехали еще четыре. По дороге Шарко просмотрел сообщения в своем телефоне. Томео, программист, так и не связался с ним по поводу пароля, который дал бы доступ к личности Человека в черном.
– В команде двенадцать человек, – сказал Фагундес, – плюс мы четверо, всего шестнадцать. Полиция никогда не бывала в Тамборе зеро, но у нас есть точный план местности. Даны инструкции взять Джоша Рональда Саважа живым и поместить его под арест. В участке мы дадим вам его допросить.
– Хорошо.
Сидя на заднем сиденье с Казю, Франк снял пиджак и расстегнул воротник рубашки. Было около 24 градусов по Цельсию.
– Теперь все пойдет очень быстро, – выдохнул Казю, тоже сняв пиджак. – Мы почти у цели.
Бертран устал от перелета, но глаза его горели возбуждением. Он принял это расследование слишком близко к сердцу.
– Все пойдет очень быстро, – повторил Шарко с глубоким вздохом. – Это наше дело, а мы не более чем зрители. Мы не владеем ситуацией, просто слушаемся, как хорошие песики. Саважа выдадут только после долгих недель процедур, и бразильцы предоставят нам лишь ту информацию, которую захотят дать.
– Главное – покончить с этим, тебе не кажется? И обезвредить Саважа.
– Семена, посеянные им, будут прорастать.
– Но некому больше будет поливать их, и они зачахнут.
Возможно, в конечном счете он был прав. Франк Шарко откинул голову на спинку сиденья и уплыл в свет города. Огни небоскребов вздымались так высоко, что смешивались со звездами. Сан-Паулу казался бесконечным. Полицейский вспомнил Буэнос-Айрес в прошлом году. Рядом с южноамериканскими мегаполисами Париж смахивал на деревню.
Они приближались к цели. Пейзаж изменился на подъезде к северному пригороду, после получаса пути. Небоскребы сменились огромными серыми стенами, увенчанными колючей проволокой, ярко освещенными, вдоль которых они ехали километры и километры. Казю был впечатлен.
– По-моему, это пресловутый Альфавиль. Я видел по телевизору. Больше сорока тысяч жителей, закрытых, как кролики, в ограде. Один из самых больших комплексов охраняемых кварталов для обеспеченных семей мира.
Шарко вспомнил фильм Годара «Альфавиль». Безжизненный город за много световых лет от земли… Компьютер, правящий всем городом… Никаких человеческих чувств внутри ограды. Франк подумал, что реальность, пожалуй, не так далека от вымысла.
Пейзаж снова изменился. Сан-Паулу казался теперь очень далеко. На смену бетону пришли небольшие холмы, раскинулся лес, густой и душистый. Цепочки фонарей современного дизайна освещали широкие шоссе, обсаженные пальмами. Больше всего впечатляло, наверно, отсутствие жизни. Конечно, была глубокая ночь, но нигде никакого движения, ни машины, ни животного, ничего. Как будто в этой части мира, хоть и такой близкой к мегаполису, не было ни одного живого существа.
Чуть дальше показались первые ограды комплекса Тамборе. Высокие стены в зелени, посты охраны, похожие на сторожевые башни, откуда струился оранжевый свет, большие запертые решетки с заостренными концами. Машины миновали несколько охраняемых островков, рассеянных в темном лесу, и добрались до последнего из них, скрытого за деревьями. Эдуардо Фагундес повернулся к двум французам:
– Команды пойдут вперед, мы следом. Оставайтесь позади со мной, ясно?
Шарко ничего не оставалось, как кивнуть. Машины припарковались у поста охраны, и двенадцать бразильских полицейских, все в тяжелом обмундировании и вооруженные – каски с забралами, пуленепробиваемые жилеты, штурмовые винтовки и собаки, – выскочили оттуда во главе с шефом. Эдуардо Фагундес с коллегой, Шарко и Казю пошли следом. Команда кинулась к сторожевой будке, где уже суетились два охранника с рацией в руках. Через несколько секунд ворота открылись. Все полицейские устремились внутрь, кроме двоих, вставших у входа с собаками, с оружием на правом боку.
