Молодая женщина оказалась перед свершившимся фактом: произошла утечка, вдобавок опасная и лживая, ибо речь шла о H5N1, а не о H1N1. Она внимательно прочла статью. Директор заповедника Маркантер отвечал на вопросы, он не мог отрицать присутствия ученых из Института Пастера, которые потребовали закрытия парка. Ниже один из руководителей ИЭН, отвечая журналисту, пытался разрядить ситуацию: нет, речь вовсе не идет о H5N1, анализы в Институте Пастера в Париже еще проводятся, но в любом случае нет абсолютно никаких причин для беспокойства. На вопрос: «Зафиксированы ли еще случаи смерти птиц?» – он ответил: «Насколько мне известно, нет». Однако же следом журналист говорил о трех других лебедях, найденных мертвыми в Бельгии, и предполагал, что таковые могут быть и в других местах Европы. Разумеется, он многое преувеличил: птицы-де в процессе перелета, и если они являются носителями вируса, то он может очень быстро распространиться по всей Европе.
Эта статья один к одному копировала сценарий фильмов-катастроф и вполне могла воспламенить коллективное воображение. Амандина остолбенела. Как сумел журналист все разнюхать так быстро? Никто не мог знать заранее, что лебеди умрут в Маркантере. Амандина видела лишь одну возможность: кто-то из заповедника поговорил с журналистом до или после их приезда.
Она выключила планшет и спрятала его в сумку. Положение было катастрофическое. Теперь пресса вцепится в них мертвой хваткой, будет ждать результатов, требовать объяснений. Если они узнали о лебедях, то не замедлят проведать и о случаях у людей. Министру здравоохранения, политическим инстанциям и ВОЗ придется выступить официально.
Молодая женщина встала и вышла из вагона. Пересадка. Ничего не трогать, не смотреть людям в лицо, идти с опущенной головой. Не существовать, быть призраком, который не хочет неприятностей на свою голову и не собирается завязывать разговор или помогать туристу найти дорогу. Свести к минимуму биологические контакты.
Через несколько остановок она вышла на станции «Сите» по четвертой линии. Быстро пробежать по туннелям серо-стального цвета, похожим на коридоры океанского лайнера. Микроорганизмы наверняка гуляют по ним, как по бульвару. Она вышла на воздух и смогла наконец освободиться от маски. Было четверть девятого.
Она послала сообщение Жоану: «Статья убойная. А я, кажется, напала на след, буду держать тебя в курсе». Потом она большими шагами пересекла бульвар Пале и надела новую защитную маску. Свобода была недолгой.
На посту охраны дома 36 по набережной Орфевр она предъявила свою профессиональную карточку: ей нужно в административный отдел, чтобы задать несколько вопросов об одном из служащих, Тео Дюрье. Она хотела поговорить с его непосредственным начальником.
Охранник заглянул в компьютер, позвонил и вернулся к ней. Начальник, Габен Кудрье, ждал ее на втором этаже.
Перед тем как войти, Амандина надела пару прозрачных латексных перчаток и огляделась. Жизнь кипела. Полицейские машины, фургоны сновали туда-сюда; десятки человек тянулись к огромному Дворцу правосудия рядом; полицейские шли на службу.
Она вошла в боковое крыло здания. Ей было странно находиться здесь, в этом мифическом месте, где распутывали самые громкие уголовные дела. Однако чем выше она поднималась по старым деревянным ступенькам, тем больше нарастало в ней неприятное ощущение. Она видела большие эмблемы, висевшие или нарисованные на стенах, черного тигра на белом фоне в память о Жорже Клемансо
[14].
Габен Кудрье ждал ее в начале коридора, уходившего вправо, приветственно протягивая руку. Она показала ему свою в перчатке и избежала рукопожатия.
– Меня зовут Амандина Герен, я работаю в Институте Пастера. Вчера я виделась в больнице с одним из ваших служащих, Тео Дюрье, который заразился особо опасным вирусом гриппа.
– Я знаю, да. Его жена сообщила мне, что он слег, два дня назад. С ним что-то серьезное?
– Довольно-таки, особенно потому, что он астматик и это все усложняет. Я пытаюсь понять, где и как он мог подцепить грипп. Прежде всего мне хотелось бы знать, есть ли у вас еще случаи. Еще кто-нибудь отсутствует или представил…
– Отсутствующих полно. Только в моей команде не хватает трех служащих. И, насколько я понял, других отделов это тоже касается.
Амандина жадно впитывала его слова. Кудрье добавил бесцветным голосом:
– Очень удачно, что вы пришли. Потому что у нас тут, похоже, мор.
23
Двадцать четыре километра коридоров, тысячи дверей, сотни кабинетов. Парижский Дворец правосудия был земным «Титаником», пропускавшим через себя в среднем пятнадцать тысяч человек в день: население небольшого города.
После того, что она узнала в доме 36, Амандина больше часа бегала по этому лабиринту, поднималась на этажи, наугад стучала в двери. Почти везде ей не везло. Больных не было. Но то здесь, то там она узнавала, что такой-то адвокат загрипповал, другой взял больничный с конца уик-энда. Отдельные случаи, но они были.
Молодая женщина размышляла, расхаживая взад-вперед перед оградой Дворца правосудия, где поджидала Жоана и Александра Жакоба. Напротив нее выстроились в ряд одна за другой машины жандармерии. Она видела всех этих людей, которые входили и выходили, рассеивались на улицах столицы, трогали, дышали, обменивались микробами. От этой мысли ее бросило в пот. Может быть, именно в этот момент вирус играл в чехарду. А еще перелетные птицы… Они наверняка разлетелись повсюду, садились на природные и искусственные водоемы, приближались к жилым зонам и к другим диким животным. Кое у кого из людей есть маленькие пруды при домах, куда они приманивают перелетных птиц и кормят их. Через перья, испражнения, воду, на которую садятся птицы, они вступают в контакт с людьми…
Боже милостивый.
Она наконец увидела своих коллег. Они пересекли бульвар и подошли к ней. Жакоб был взвинчен.
– Сколько случаев?
Трое ученых направились к ступенькам Дворца правосудия и встали в сторонке справа от входа. Амандина опустила маску. У двоих других они висели на шее на резинках.
– Префектура полиции затронута, судебные отделы тоже. Только на набережной Орфевр из трехсот человек в уголовке, отделе по борьбе с наркотиками, бригаде быстрого реагирования и штабе тридцать один не вышел на работу.
Жакоб схватился за голову:
– Это невозможно! Может быть, это сезонный грипп, нет?
– Да, но двенадцать заболевших в пятницу, семь в субботу и остальные в понедельник… это слишком много. В отделе кадров мне сказали, что все назвали одну причину: грипп.
– Новые случаи со вчерашнего дня?
– Еще трое не вышли сегодня утром. Итого тридцать четыре.
