Все было слишком спокойно, слишком тихо. В эту минуту Франк понял, что их ждет худшее.
– Подожди, Николя! Стой!
Шарко пригнулся как можно ниже и, опустив голову, устремился по залу с низким потолком к своему коллеге.
– Я пойду вперед, ладно?
Николя едва среагировал. Шарко обошел его и направился к освещенному проему, всем сердцем молясь, чтобы это было ошибкой.
Пожалуйста, только не это… Пожалуйста, только не это…
На несколько секунд он подумал о своей жене Сюзанне, о кошмаре ее исчезновения и о том, как шесть месяцев спустя нашли уничтоженную, безумную женщину… Словно фильм прокрутили в ускоренном темпе в его голове.
Он вскинул оружие, увидев тень силуэта за большой белой простыней, подвешенной под потолком на крюках. Ткань была растянута во всю ширину комнаты, точно киноэкран. В следующие секунды ворвались в зал остальные полицейские. Николя тяжело дышал.
Все замерли, вскинув оружие, готовые открыть огонь.
Силуэт был неподвижен и, вероятно, освещен сзади, чтобы на импровизированном экране возник эффект китайской тени. Силуэт находился в метре над полом. Как будто летел. Раскинув руки…
Распятие.
На простыне был нарисован, крупно и, похоже, кровью, символ из трех кругов.
Полицейские смотрели друг на друга, не двигаясь, словно окаменев. Шарко медленно шагнул вперед, не в силах сглотнуть. Он повернулся к Белланже, который не сводил с него глаз. Франку показалось, что в глубине души Николя знал. Что какая-то часть его рассудка уже все поняла, но другая отвергала то, что предстояло открыть.
Шарко сделал еще шаг, подошел вплотную к белому полотнищу и осторожно заглянул за него.
Видение ужаса посреди ада.
Рефлекторным движением он отпрянул и уперся рукой в грудь Николя, который уже шагнул было за простыню.
– Нет, не ходи туда.
Николя схватил Шарко за руку:
– Не говори мне, что это она, Франк. Не говори мне…
Франк не двигался, сжав губы, не давая ему пройти. Другие полицейские сзади тоже стояли неподвижно, как будто время вдруг остановилось. Как будто никому не хотелось пересечь эту границу из ткани.
– Прошу тебя, – настаивал Франк.
Шарко знал, что в эту самую минуту жизнь Николя Белланже будет разбита окончательно и бесповоротно.
Но силы покинули его, он не мог больше удерживать друга.
Капитан полиции рванулся вперед.
Проникнув за завесу, Николя упал на пол и закричал.
69
Амандина не знала, сможет ли добраться до дому.
Ей казалось, что каждое нервное окончание в голове обнажено.
Она проехала последние километры на машине, полузакрыв глаза, включенный до упора кондиционер обдувал пылающее лицо. Она припарковалась кое-как, с трудом открыла бронированную дверь. Машинально направилась в свою спальню и рухнула на кровать лицом вниз.
Она даже не слышала, как Фонг по другую сторону барабанил в стекло.
И тотчас провалилась в сон.
Она очнулась около пяти часов утра с пересохшим ртом. Где она?
Ее кровать… Ее спальня…
Она привстала, не в состоянии вспомнить, как попала сюда. Сделала над собой усилие. Слежка за медицинским центром… Темная улица… Метро… Мало-помалу память возвращалась к ней. Вспомнила она и разыгравшуюся мигрень.
После ночи крепкого сна боль прошла, прилив отступил.
Фонг бросился на стекло, когда увидел, что она встала. Он колотил кулаками по перегородке с искаженным от гнева лицом. Амандина, имевшая приоритетный контроль над домашней электроникой, включила усилитель звука, который прежде заблокировала. Фонг вскочил на край кровати, чтобы нажать свою кнопку.
– Боже мой, Амандина, ты совсем спятила?
Амандина провела руками по бритой голове и зевнула. Теперь она сможет выдержать день в лаборатории. Она сняла туфли на низком каблуке, помассировала затекшие ноги. Она уснула одетая.
– Ты меня слышишь? Амандина!
– Я тебя слышу, не ори и не пытайся разбить плексиглас. Это ни к чему.
– Какого черта ты меня заперла?
Амандина вздохнула. Ругаться ей не хотелось.
– Заперла тебя? Ты считаешь, что ты заперт, потому что я не выпускаю тебя на улицу на верную гибель? Потому что всего лишь хочу тебя защитить?
– Ты оставила мне доступ только в мою спальню, кухню и ванную. У меня нет больше ни Интернета, ни телефона, никакой связи с внешним миром. Ты заперла все остальное, я не могу выйти из этого окаянного бункера. Как, по-твоему, это называется?
– Тебе нельзя выходить из этого бункера, Фонг.
Она подошла к стеклу. Фонг был невелик ростом, она возвышалась над ним на целую голову.
– Мы с тобой обо всем договорились, когда ты чуть не умер от насморка, разве не так? Когда простые безобидные микробы извне напали на твой организм. Мы с тобой вместе установили правила, ты помнишь? И соответственно оборудовали этот дом. Чтобы защитить ТЕБЯ. А ты плюешь на все барьеры, ходишь в магазины покупать спортивные шмотки, гуляешь, даже не надев для приличия маску. Ты действуешь за моей спиной, рискуешь своей жизнью. Что будет, если ты подвернешь ногу в лесу? Если поранишься о колючки? Ты можешь мне сказать? И это меня ты называешь сумасшедшей?
Амандина обулась и вышла из спальни. Лучше было прекратить этот спор, пока она окончательно не вышла из себя. Фонг побежал по коридору вслед за ней. Они шли бок о бок, разделенные прозрачной центральной стеной.
– Ты не можешь сделать такое.
– Я перенесу твои оригами и рабочие инструменты в кухню. Дам тебе пульт от телевизора, или мы поставим его в спальню. Посмотрим, как тебе будет удобнее. Мне очень жаль, что я не могу пустить тебя в гостиную, но… там есть окна.
– Амандина…
– Я постараюсь вернуть тебе доступ на твой интернет-сайт, посмотрю, смогу ли заблокировать все остальное. Теперь я тебе больше не доверяю, это все усложняет. Я еще не знаю, как мы будем жить дальше.
Молодая женщина свернула в кухню. Она выпила большой стакан воды, приготовила себе легкий завтрак. Йогурт, сок, кусочек сыра. Фонг смотрел на нее издали, упираясь руками в плексигласовую дверь. Он снова застучал:
– Ты не имеешь права!
Она прошла мимо него и направилась в ванную, где встала под душ и принялась тереться. Она не спешила. Потом она взяла свое пальто и сумку.
– Я работаю все утро, а после обеда у меня дела.
Ключи от всех дверей лежали в блюдце на тумбочке рядом с телевизором. Фонг мог коснуться их только глазами. Амандина направилась к бронированной двери, недоступной для Фонга, хоть до нее и было не больше метра. Она постояла несколько секунд на пороге:
