Вот о чем молчит common sense, вот какое утешение он предлагает массе. Вот та услада, что таится в здравосмысленном жевании общих мест — «все плохо, мы гибнем, сделать ничего нельзя»: ведь тот, кто все это пережевывает, в кругу таких же, как он, «простых людей», сам-то надеется выжить, и даже не очень сомневается в этом.
В глубине души «здравомыслящего» есть место самодовольству и даже беспечности.
Ибо человек, по-настоящему напуганный и отчаявшийся, совершенно не способен смаковать свои страх и отчаяние. И если он будет о них говорить, то совсем по-другому.
Синдром россиянина
Опубликовано на АПН 8 декабря 2008 года. Повод для публикации «дело Ани Бешновой» и нападение на лидера ДПНИ Александра Белова
Есть темы, на которые говорить не хочется, но вроде бы надо. Обычно в таких случаях принято играть лицом брезгливую гримаску — «вот, еще мараться». Не буду играть гримаску. Мне и в самом деле противно, но все-таки.
Да, объяснюсь. Поводом послужили суммарные впечатления от жежешного жужуканья по поводу двух событий — изнасилования и убийства Ани Бешновой узбеком-гастарбайтером и избиения Александра Белова, лидера Движения Против Нелегальной Иммиграции, неизвестными лицами.
Замечу. В отличие от несчастной Ани, за свою коротенькую жизнь не причинившей никому никакого зла, Саша Белов — человек известный. Он вызывал ненависть у многих — по разным причинам. Сейчас его ненавистники радуются — кто скромненько, кто во весь голос. Представьте себе, это меня не особо удивляет и даже не особенно возмущает. Да, ненависть — чувство тяжелое, не особенно благородное (что бы там ни говорили), и даже не всегда осмысленное. Множество людей ненавидят кого-то, иногда по самым ничтожным поводам, а то и вообще без повода, «ну не нравятся они им». Более того, люди иногда ненавидят тех, кто делает им же добро — что особенно гадко. Но все-таки ненависть — это нормальное человеческое чувство. Это, если угодно, «в пределах естества».
Я сам радовался несчастьям и смерти врагов, и впредь, надеюсь, у меня будут к тому поводы. Поэтому меня злят, но не удивляют и не возмущают морально сколь угодно злобные и подлые высказывания в чей бы то ни было адрес. В чей бы то ни было — включая меня самого, моих ближних, мой народ, а также сколь угодно уважаемых людей, святых, благодетелей человечества, свежепреставленных покойников и кого угодно еще. Что ж, имеют право. С одним только условием — когда это говорят именно враги. Личные, идейные или какие-то другие. Желательно, конечно, чтобы причины вражды были хотя бы основательны, но даже тупая бессмысленная злоба имеет какое-то маленькое право на самовыражение. Как и адекватный ответ. «Сдохни, мразь. — Нет, мил человек, я-то сдохну, да вперед тебя пущу». Обмен любезностями состоялся — а уж там поглядим, кому слаще придется.
К сожалению, большая часть хейт-спичей, злобных высеров и плясок на костях совершаются по совершенно иным причинам.
Есть, например, такая порода человека, как говнюк . Говнюк, в общем-то, никому не враг. Никакой специальной ненависти к конкретным людям он не испытывает, «зачем такие ужасы». Он просто получает удовольствие от того, что кому-то делает — или хотя бы говорит — нечто неприятное. Говнюки обожают оскорблять чувства, неважно чьи. Они готовы плясать на любых костях, срать на любые святыни и вообще всячески изгаляться, лишь бы хоть кому-нибудь от этого рожу перекосоебило. Это наполняет душу говнюка необычайным блаженством — вампирического свойства. «Сказал гадость — сердцу радость».
Конечно, чистые говнюки — то есть готовые поносить кого угодно и что угодно, лишь бы поиметь свою пайку удовольствия — встречаются сравнительно редко. Говнюк обычно специализируется по какой-нибудь аудитории, которую умеет дразнить лучше, чем других. Как правило, жертвами становятся люди, у которых много труднозащищаемых идеалов.
Отличить говнюка от врага можно не по конкретным высказываниям (они бывают идентичны), а по интенции. Вражда направлена на уничтожение, а говнюк вовсе не хочет, чтобы обсираемые им люди и явления прекратили быть. Напротив, он в них нуждается — ведь они его кормят. Разумеется, он хотел бы их видеть «в самом жалком и ничтожном положении», чтобы срать им на головы, а не под ноги, и чтобы не получить когда-нибудь в обратку неиллюзорных пиздюлей. Идеальная картина мира говнюка — чтобы все его жертвы сидели в клетке в зоопарке, а он подходил бы в белом плаще и дразнил их палкой, «наслаждаясь бессильной злобою».
Разумеется, говнюк любит маскироваться. Часто — под личного и идейного противника, реже — под разочарованного сторонника. Говнюки также любят изображать из себя совесть нации, или, наоборот, санитаров леса. Впрочем, говнюк и в самом деле может думать, что им двигают благородные мотивы — они умеют себя обманывать.
Есть еще порода элитных говнюков, которые оформляют свои высеры под «усталый цинизм». В интернетах их можно опознать по сленгу — они обожают слова типа «хомячки», «планктон», «поциэнты» и т. п. Самые профессиональные, правда, обходятся без арготизмов, выражаются исключительно культурно, а из какашек творят икэбаны. Но по-любому это какашечники, вши подрейтузные.
Дополнительными к классу говнюков являются люди, гадящие профессионально — скажем, наемные пропагандисты, люди на зарплате и т. п. Они никаких чувств к объектам травли не испытывают — у них «работа такая». Гадят они обычно уныло, без божества и вдохновенья. Странным образом работа за прайс иногда расхолаживает даже настоящих говнюков, которым, вроде бы, такое только в радость. Секрет, видимо, в том, что вампирический бонус достается не им, а заказчику. Впрочем, знаю нескольких профессионалов в этой области, которые работают не только за деньги, но и по велению сердца, креативненько так. Это не вши, а какая-то иная подрейтузная форма жизни.
Есть еще всякие породы. Например, нервные люди, которые исходят говном, чтобы снять стресс (а у них всегда стресс). Просто пуленепробиваемые дураки, которые говорят невообразимые мерзости только потому, что их скорбную головенку осенила какая-нибудь крайне дурацкая идея. Просто сумасшедшие, представьте себе, у нас много сумасшедших, в клиническом смысле, тут потребна «малая психиатрия»…
Но все это — еще не самая помойная срань. Есть и хуже. Об этом «хуже» я, собственно, и хочу сказать пару ласковых слов.
Всякий раз, когда с кем-то кто-то делает что-то плохое (скажем, убивает), — вот тут обязательно из какой-нибудь прелой щели высовывается самый мерзкий из подрейтузных инсектов. Это что-то вроде тли — что-то полупрозрачное, с просвечивающими внутренностями. Живет оно в самом потненьком, самом воньком месте. И оттуда оно произносит свой коронный монолог:
— Ага! Вот и хорошо, сам виноват, ПОЛЕЗ куда не надо. Теперь ПОЛУЧИЛ, милок, и мало еще получил. Лучше б убили. Сам виноват. Хорошо еще, НАС не тронули. Они там, суки, шумят, чета выеживаются, а нам, простым вшам, за это вдруг что-нибудь будет. Они нас всех, простых нормальных людей, ПОДСТАВЛЯЮТ. Вот гады. Надо их всех того… дихлофосиком каким-нибудь. А то нам из-за них страдать. Нормальным людЯм.
